В коконе той секунды

Валерий Земских. Вавилонская пыль: Стихотворения.– М.–СПб.: Т8 Издательские технологии / Пальмира, 2021. – 144 с. (Серия «Пальмира – поэзия»).

И, переадресовав читателя, я постараюсь выразить свое впечатление – от прочитанных стихов и от сборника в целом. Лишь позволю себе небольшое возражение, даже не автору предваряющего текста, а приводимой в предисловии цитате из статьи Юрия Орлицкого. Элементов сюрреализма, которые Орлицкий увидел в верлибрах Земских, в «Вавилонской пыли», на мой взгляд, нет вообще. Конечно, если к сюрреализму отнести апории Зенона – да простит меня, читатель, напомню: «Летящая стрела неподвижна, так как в каждый момент она покоится, а поскольку она покоится в каждый момент времени, то она покоится всегда», – тогда, актуализируя парадоксальность как частное сюрреализма (отнюдь не обязательное), элементы этого направления обнаружить можно. Но, думается, слишком велика натяжка... Логика апорий как раз и характерна для верлибров Земских, а проглядывает за стихами не сюрреалистическая сопоставимость несопоставимого, не сновидная подсознательная образность, а постоянная медитативная рефлексия. Проще говоря, бесконечный разговор с самим с собой по ходу обыденных дел и по поводу самых обычных городских, больше «оконных», впечатлений. В этот разговор с самим собой вплетаются голоса собеседников, вполне вероятно, не столько реальных, сколько «проекционных», то есть чаще это многоголосие собственного «я». Оттого обрывы фраз и кажущиеся алогизмами выводы легко объяснимы и мгновенно дешифруются.

Я пожалуй

Но не буду

Ярко светит солнце в мае

Может стоило бы

Вряд ли

За поэтической внутренней рефлексией угадывается постоянное сомнение – в реальности не только «я», но и мира. Впрочем, высказывание Орлицкого давнее, хотя в предисловии невольно оно играет роль опознавательного знака и приковывает к себе внимание.

Теперь – о впечатлении. Верлибры Земских интересные. И найденный прием обрывочного монолога-диалога хорошо автором разработан. Несколько сквозных мотивов соединяют верлибры в цельную книгу. Один из важнейших – мотив движения (или пути в даосском смысле): «Ты помнишь куда идешь./ Помни./ Помни куда идешь» – логика даосского учения тоже близка автору. «Если ты хочешь получить все, – отпусти все», – к примеру, такое высказывание Лао-цзы вполне представимо в качестве стихотворной строки «Вавилонской пыли».

Путь – это и путь ошибок, падений: «Всех заносит на поворотах/ Но не все улетают в кювет// Это только кажется/ Что не все». И еще один связанный с первым мотив (или проблема) – целеполагание: «Шел в потемках./ Меняли вводные./ И тасовали цели». Оба эти мотива упираются в некую рефлексивную идею «непопадания» субъекта в собственную «настоящую» жизнь:

По кругу

Пошли

По кругу

Но круга тоже нет

Дойдешь до точки

Откуда вышел

А она не та

Идея непопадания-несовпадения дробится сомнениями: «Была/ Смотрела/ В упор не видела/ В ней что-то было// Нет все таки была/ Была но не она». Или эта мысль генерализуется, становясь философским обобщением:

Неустранимо

Движение миров

Я жертва столкновений

А выйти

Куда

Еще один мотив, очень важный для книги – мотив времени: отставания часов: «А у меня беда/ Отстают/ Всегда прихожу к шапочному разбору»; зависания мгновения: «В коконе той секунды/ Что длится вечность»; жестокости времени: «Экономь не экономь/ Оно нас не пожалеет» – и борьбы с ним:

Несу на плечах время

Или оно меня

Кто первый споткнется

Кто кого сбросит

Именно время делает предметы и явления полыми, потому что их суть поглощается «дырой», в которую в конечном итоге превращается само время, отрицая реальную жизнь и подменяя ее субъективной иллюзорностью. И память становится зыбкой:

В тот день все было

как всегда

А как всегда не помню

Наверное всегда похоже

На этот день

А тот

Того похоже нет

Впрочем, чего ждать от памяти, если она – «лохмотья»? К тому же их «перешивали не раз». Можно было бы подобрать память «другую», однако вполне закономерен авторский ответ – итог его сомнений: «А впрочем не надо». Апогеем внутренних многоголосных колебаний становится мысль, что ничего нет вообще и «вечности тоже нет»:

Пыль как венец всего

Глупости

погляди как она

летает

в лучах солнца

А Солнце опять взошло

обманом

Название книги отражает переплетение мотивов очень точно, собирая все верлибры под линзой иллюзии. Как написал о «Вавилонской пыли» Данила Давыдов: «Здесь перед нами часто перцептивный хаос, но из этих вспышек, стоп-кадров, осколков складывается целостная картина».