Виктория Лехова
Город, собаки гоняют эхо шагов… Фото Владимира Захарина
Двуязычное издание стихотворений польского поэта Кшиштофа Шатравского вышло в рамках Волго-Балтийской переводческой мастерской в оформлении художника-графика Игоря Улангина.
Кшиштоф Шатравский – профессор, культуролог, популяризатор русской литературы в Польше, живущий в Ольштыне (130 км от Калининграда), уже около 10 лет входит в контекст российский словесности, по сути, выполняя роль амбассадора, причем векторы его деятельности направлены по обе стороны границы. Он регулярно приезжает в Россию, участвует в литературных фестивалях, в 2016 году перевел на польский Максимилиана Волошина, за что получил Волошинскую премию, и издал немало современных русских поэтов в альманахах и журналах подвластных ему редакций Ольштынского воеводства, где он возглавляет местное отделение Ассоциации польских писателей.
Книга «Ниже сна» была написана почти 40 лет назад, во время военного положения в Польше (1981–1983). Учебник истории напомнит нам, что в 1980 году на гданьской судоверфи зародилось оппозиционное правящей партии движение «Солидарность», во главе которого стоял Лех Валенса. Год страну сотрясали стачки и забастовки – в самой крупной приняло участие около миллиона поляков. В октябре 1981 года руководство страной возглавил генерал Войцех Ярузельский, он попытался договориться с оппозицией, но было очевидно, что достичь национального согласия не получится. 17 декабря 1981 года «Солидарность» запланировала проведение общенациональной забастовки, генеральная репетиция которой состоялась 11 декабря. В ответ на это в ночь с 12 на 13 декабря Ярузельский ввел военное положение, иначе угроза развала социалистической системы привела бы к военной интервенции со стороны Советского Союза. Уже в первые часы с момента введения военного положения было арестовано около 3 тыс. активистов «Солидарности». Движение было запрещено и ушло в подполье. Военное положение продлилось до середины лета 1983 года.
Таков был исторический фон – времена диктатуры, цензуры, тотального контроля, доносительства и социальной дезинтеграции, во время которых 23-летний автор писал странные стихи c отсылками к Элиоту и Витгенштейну.
город
собаки гоняют эхо шагов
улица
узкая полоса дыхания
прогнулcя пол
закрылась дверь, а потом
с треском ставни
ничего, что ободрана рука
саван смажет клеем
застывающие жесты
dona nobis pacem
не смолкают щелчки
перезаряжаемой смерти
за окном
предсказывают сценарий
мученичества
ребенок
указывает на тебя
наклонившемуся мужчине
сколько всего случится
прежде чем ты прочитаешь
свои имена
в размытом дождем некрологе
|
|
Кшиштоф Шатравский. Ниже сна. Стихотворения / Пер. с польск. Е. Добровой. – Чебоксары: Free Poetry, 2020. – 130 с. |
Склонность автора к катастрофизму вызвана переживанием и осмыслением исторического контекста – а история, как известно, движется по спирали («глаз нет/ но, может, рука соберет разбросанные спирали Вико»); его универсализм – защита от безжалостного карандаша цензора. Как пишет в своем послесловии Евгения Доброва, «автор часто прибегал к намекам, ассоциациям и прочим выразительным средствам эзопова языка, чтобы обойти преграды цензуры и завуалировать очевидные смыслы исторического и социального контекста. Котел с клокочущим кипятком реальности приходилось накрывать то плотной тяжелой крышкой, то шутовским колпаком. Искусство чтения между строк было в то время весьма распространено и развито в Польше, что дополнительно подстегивало авторов упражняться в подобной манере письма».
горсть песка – это родина
осыпается по крышке гроба
рука колеблется над раной
могилы
деревья зарастают паутиной
дыхание сдавлено
просели надгробные плиты
кресты хранят историю
народов
под куполом ветвей сросшихся
с ветром
вязкий воздух расплескивают
взмахи огромных крыльев
Здесь, в стихотворении «Траурная музыка», можно увидеть очень характерный для Шатравского ход: картина фюнебрическая, но над крышкой гроба летает символ надежды. Такой же «фирменный знак» есть и у его земляка, немецкого поэта и прозаика середины XX века Иоганнеса Бобровского: непременный отсвет надежды, появляющийся над образами конца, смерти и распада. Возможно, все дело в воздухе Восточной Пруссии с ее судьбой пространства катастроф, исторически неустойчивого ландшафта – но в то же время и пространства многих духовных эстафет.
комментарии(0)