Закусывая апельсинами

Измаявшись от жажды, срывает апельсины и к дому их уносит…  Пьер Огюст Ренуар. Девушка с корзиной апельсинов. Около 1889. Национальная галерея искусств, Вашингтон

И вправду, как найти что‑то новое, прекрасное, никому до сих пор не известное, когда нету рядом с тобой ни Вергилия, ни другого более‑менее компетентного провожатого по этому аду?..

Открывать всё подряд и читать? Разглядывать каждую песчинку?

У кого хватит сил на такой подвиг?

Бродишь, бродишь иногда по этим пустошам и хочется крикнуть во всю глотку: «Поэты, не пренебрегайте названиями! Разработчики поэтических сайтов, не ограничивайте их длину! Дайте людям высказаться, дайте показать себя прямо вот здесь, в открытом каждому взгляду заглавии. Дайте его прочесть. Дайте, дайте!»

А дальше...

«А дальше, дальше наше дело», – как поет Окуджава.

...Вот так бродил я когда‑то по Интернету и наткнулся на одно стихотворение, «легко, необычно и весело» названное: «О том, как моя беременная подруга размышляла о жестокости женской доли, закусывая апельсинами».

Открыл его, прочел и понял: это событие.

Картину, в нем изображенную, будь моя воля, – выставил бы в Эрмитаже или, на худой конец, в Третьяковской галерее. Так тонко выбран, оценен и отображен на ней один судьбоносный момент в жизни молодой женщины. Вещь живописная, музыкальная, подсвеченная умной улыбкой, – по‑моему, настоящий шедевр.

А впрочем, судите сами:

Под апельсинной купой застыв, глядит Аглая

на росный луг – там сестры порхают, 

как стрекозы.

Отяжелели ноги, стоит как неживая,

лицо белее воска, в глазах мерцают слезы.

Давно ли, став женою Дриаса, танцевала,

смеялась и светилась, всему на свете рада?

А ныне, всех на свете стыдясь, бредет устало,

сознание теряя от ароматов сада.

Измаявшись от жажды, срывает апельсины

и к дому их уносит, и в жадном вожделенье

душистый плод кусает, и вновь теряет силы,

копну волос тяжелых роняя на колени.

Опомнившись, Аглая вздыхает, тихо стонет:

явилось бы скорее на свет дитя родное, –

она губами нежно свое подобье тронет,

свой пульс, который примет обличие иное.

И все же глаз печальных не сводит с апельсина,

утратившего соки. И хмурится, вникая

в жестокость женской доли: иссохнуть ради 

сына,

стать оболочкой тусклой – нелепица какая…

Автор – Фрау Белинская. Увы, я до сих пор не знаю, кто она, эта женщина, подписавшая свою вещь таким странным псевдонимом. А наверно, у нее что‑то еще есть замечательное, думается мне. Не может быть, чтоб не было.