Мой город, вечный пилигрим

Москва, как рынок, хороша развратом. Фото Екатерины Богдановой

* * *

Ну что тебе сказать, москвич

и друг,

Москва, как рынок, хороша

развратом

Слепящих красок, вкусом, 

ароматом

И чем-то, что понять не всем,

не вдруг.

Мы выбираем этот Третий

Рим,

Кто от рожденья, кто как 

пилигрим

В своем походе, кто для 

возвращенья

В гнездо отечества, где сладок

горький дым.

И это все ж призвание 

– Москва,

Нет, не для всех, но для меня – 

как мета:

Названья улиц, выговор, 

приметы,

Весенний запах, серая толпа

Моих прохожих. Спросишь,

что мне в этом?

Все семь чудес и откровений 

света!

Мой город, вечный 

пилигрим

Мой город, мой 

наследственный недуг,

Ты снова бредишь о зеленой

двери

В ночной глумливый сад,

Где палевый редут 

сиреневый.

Но я в него, увы, уже не верю.

Теперь я прост, как этот 

карандаш,

Прописываю складки 

очертаний

Подъезда хмурого, скелеты 

серых зданий,

Сам становлюсь, как 

городской пейзаж,

Отрывок прозы в списке

у знаваний.

Тут делать нечего, хоть 

галстука петлю –

На шею, черной цаплей, словно

Чарли,

Походкой, тросточкой, 

прописывай свою,

В кавычках, в многоточиях... 

бумажным

Полетом бреющим, в том 

брошенном саду.

А этот сад, быть может, 

Эрмитаж,

Подкожной инфлюэнцией, 

заразной

Дремотой свел с ума. 

Он пилотаж

Ночного саксофона, неотвязно

Звучит в ушах и вводит тени

в раж.

Мой город-сон, мой вечный 

пилигрим,

Ты будешь странствовать,

когда меня не станет,

Но может быть, в какой-то

сизой рани,

Я всполохом, мгновением 

одним

Возникну сном в саду 

воспоминаний.

* * *

Осенний день, упавшей меди

груда.

Над улицей, над серою толпой

Струится свет с сиреневого

блюда

И саксофона голос золотой.

Упавший день, еще одна 

причина

Снять маску надоевшую 

с лица,

Пойти туда, где листья 

без конца

Всё падают, ботинком 

с лейблом china

Мять этот горький желтый

виноград

И взглядом падать за черту

оград,

Сжимая ключик, словно 

Буратино,

Отыскивать в кирпичной 

шелухе

Дверь волшебства, отдаться

тетиве,

А листья – мимо, мимо, мимо,

мимо.

Дырявый ботинок

Дырявый  ботинок, ботинок 

с позорной дырой,

Траву и суглинок, песок 

и бутылочный бой,

Протертый паркет, зеркала

отшлифованных плит,

Бордюр парапета, забытые

тропы молитв,

Перо и межу через поле, где

пахнет луной,

Трамвайные рельсы и к выходу

путь неземной,

Следы у подъезда в сугробе

твои и мои,

Воскресший из пыли ботинок,

спаси и храни.

* * *

Ты – Пасифая, Горгона, Медея,

Троянским конем

Проникла коварно в жилище,

Повисла на окнах, как штора,

Журчанием речи из крана

Напомнить стараешься звуки

Поющей постели.

Размазалась броско по стенам,

по стеклам,

Как тень притаилась у кресла,

Крадучись прошлась 

по ответам,

Ночная гетера

Украла меня, мое тело.