Это наша судьба пролетает над нами

А в апрельских лесах… Андрей Шильдер. В лесу. 1900-е

Мамин день

(27 января)

В День мамы мороз отпустил

поутру.

Упали снега на осины.

Я в церковь у краешка 

леса приду

Отметить ее именины.

За мною – собака, судьбой 

семенит,

С ее голубыми глазами.

Пусть Власий добром 

крестный путь осенит

За верность и преданность

маме.

Поземка куницей юлит 

на дворе.

Нахмурились неба седины.

Как странно, что в хладном

Руси январе

День ангела солнечной Нины.

Ограда, ворота, притвор, 

лития –

Сквозь окна летящая к свету.

Когда-то со мною молилась 

семья.

Теперь моих кровников – нету.

В надмирных краях, 

посреди палестин,

Откуда слетают зарницы,

Меня дожидаются 

мама и сын.

И бабушки старые спицы.

Небесная Мать, утоли 

мою боль,

Утишь бесполезные слезы...

А снег на плечах – словно едкая

соль.

И память, как жало занозы.

Апрельский псалом

Памяти сына Дмитрия

Что так птицы кружат,

прошлогодней листвою 

над палом?

Что так пальцы дрожат,

обнимая огарок свечи?

И Былое Великое

кажется скучным и малым,

И себя обретаешь

один на один лишь в ночи.

Это память моя

о шиповник не хочет 

колоться,

Чьим заплотом апрель

оплетает родимый погост.

На который дожди

из бездонного неба колодца

Пролились на голбец,

отбывающий вечности 

пост,

Этой смутной весною –

от снега до первого грома,

От недели страстной

и до Радониц светлого дня,

Я в молчанье брожу

от могильного взгорка 

до дома –

И обратно, и верую –

близкие помнят меня.

А в апрельских лесах,

по которым шатался 

от века,

Собирая в баклагу

прозрачный березовый сок,

Будет тень одиноко

скользить по следам человека,

Для деяний которого

вышел отмеренный срок.

И останется вязь

неоконченных горестных

строчек.

И останутся перья,

опавшие с трепетных крыл.

И останется завязь,

убитая зазимком, почек

Детских душ – тех, 

чью тайну

для сына Господь не раскрыл.

Наша судьба

Вот и край... От багряной 

полоски зари,

Перерезавшей птичее 

горло заката,

Не останется шрама, 

как стен у Твери,

Уничтоженных волей Батыя

когда-то.

Не останется Нижнего 

вольный причал,

Изойдут головнями 

Владимира башни.

Почему я об этом? 

Зачем закричал?

Словно рвется душа черным

вороном с пашни

В дальний аер, где тают 

былые века,

Где сгущается туч грозовое

возмездье.

Я ищу тебя, сын, средь 

ушедших полка

От июньской земли 

в Волопаса созвездье.

И течет по щетине мужская

слеза,

И бессильно ложится 

на сердце десница.

Ты при встрече, наверное,

спрячешь глаза.

Не захочешь печалью 

сыновней делиться.

Все уйдет... Но воздвижится

новая крепь,

Без тебя, без меня, 

без желанного внука.

Выйдут вои заслоном 

в полынную степь,

Если ворог с бедою нагрянет,

без стука.

Прерывается род.... 

Угасает закат.

На окраинах подняли 

воды цунами.

Слышишь, кто-то трубит –

меднолик и крылат:

Это наша судьба пролетает

над нами.