Подоплека прозрачности

Элина Сухова. Город без неба / Предисл. Д. Сухарева. – М.: Воймега, 2017. – 64 с.

Прозрачность – качество отнюдь не такое частое; в соединении с преимущественно традиционной просодией она может показаться, да и быть признаком некой поверхностности. Вовсе не таков случай поэтессы Элины Суховой, у которой, впрочем, просодическая инерция может быть изломана, но этот излом не доминирует в стихотворении, а является элементом оркестровки, пусть и принципиальным, и семантически нагруженным: «Он целует ее, засыпает в чистой постели. / Она – смотрит в окно./ Думает о/ Философских аспектах целеполагания и достижения цели». Перед нами лирика, и будто даже и то, что называется «исповедальная»; однако если обладаешь хоть каким-то поэтическим слухом, то можно заметить, что перед нами отнюдь не тот поэтический мир, который ограничивается эгоцентрической явленностью субъекта (кстати, в иных случаях также имеющей право на существование).

Перед нами лирическое включение одновременно нескольких пластов бытия: прошлого, обыденного, но почти райского, и оттого скорее всего воображаемого; мира других, которые пусть и не постигаются диалогически, но обозначаются как полноценные акторы, а вовсе не призрачные видения авторского «я»; собственно мира лирического субъекта, кстати, обозначенного, как следует из вышесказанного, без исповедально-дневниковой навязчивой четкости, хотя и очень узнаваемого, порой пронзительного в самом процессе поиска своего места среди иных сущностей; мира объектов, как нейтральных, так и выморочных, порой неуловимо-агрессивных – и мира более общих и более абстрактных сущностей, чаще природных, стихиальных, естественных.

Думает о философских аспектах целеполагания и достижения цели. Виктор Васнецов. Царевна у окна (Царевна Несмеяна). 1920. Челябинский государственный музей изобразительных искусств

Среди них одной из важнейших сущностей предстает собственно «небо» – не метафора метафизического, горнего, а скорее некий образ утраченной первозданности, освобожденности от бытийственных обстоятельств. Не случайно вынесение этого образа в его негативной, отсутствующей ипостаси в само заглавие книги – и противопоставленность «городу», сущности бездушной, противопоставленность довольно традиционная для поэзии, но оттого не становящаяся стертой.

В случае двух последних миров, близких, но и антагонистических, особенно интересно столкновение их в своего рода ничейном пространстве, которое несет эмоционально двойственную нагрузку, одновременно отчуждающую и сентиментальную: «…Вечером с псом гулять/ В стылую темноту:/ Нежилой, нежилой, нежилой –/ Ни огня за версту…/ Был кирпичный завод. Теперь/ Руины – как острова…/ Щетиной сквозь первый снег –/ Некошеная трава...». 

Уже сказано о прозрачности стихов Элины Суховой, но внимательное чтение позволяет увидеть непростую и многозначную подоплеку этой прозрачности.