Но гордое мое корыто в мою Америку плывет

Политкорректность хочется

задвинуть,

Послать ее к чертям, 

и все дела.

Из человека половину вынуть

Она за время краткое смогла.

Где шутка жесткая на грани

фола,

Где добросовестный, 

ребяческий цинизм?

Навеки решены вопросы пола

Серьезные, как раньше 

коммунизм.

Теперь легализовано триполье,

И даже пятиполье – не предел.

И пятипалым впору лезть 

в подполье,

Туда, где Коба некогда сидел.

Судьба идет по следу, 

не хромая,

Как юный хипстер с шишкой

на башке.

Мне кажется, они меня 

поймали,

Я трепыхаюсь, точно кот 

в мешке.

Они всем миром без зазренья

правят,

Девчонок наших тащат 

в коридор,

Детей советских гамбургером

травят,

Светодиод вставляют 

в помидор.

Афрофранцузы и евроевреи

Живут с индокитайцами 

в ладу,

Зовут в экстазе слиться 

поскорее –

Спасибо. Я сливаюсь. Я пойду.

Прощание с бумагой

Собака лает, караван идет,

А ветер носит по песку бумагу.

Распалась книга. Гамлет, 

идиот,

По бездорожью тянет 

колымагу.

Колесиками вязнет чемодан

В снегу, в песке, опять в снегу,

в болоте.

Ползет вперед упорная мадам,

Как леди Макбет в твердом

переплете.

Как в туалете, в спешке 

и тоске

Не вовремя закончилась 

бумага.

И Абдулла, и женщина в песке

Застряли в разных уголках 

ГУЛАГа.

Ты женщина, и этим 

ты права,

Тебе простят прощание 

с Матерой.

От Абдуллы осталась 

голова

Известного советского 

актера.

Не вовремя, не вовремя... А как?

В пространство караван

идет, качаясь.

Бумага тает, как мираж 

в песках,

Как сам песок, шуршит она,

кончаясь.

С литовцами покончено. 

Пускай

Последним будет Гинтарас

Патацкас.

В болотах горы снега и песка,

По ним еще придется 

покататься.

Застрял в сугробе сонный 

стихоплет,

Как бегемот, проглоченный 

болотом.

Мы все в один попали переплет

И будем быть под этим 

переплетом.

Пропал бушлат, бумага 

истекла,

Болит булат, билет – большое

благо.

Залезь в бутылку темного

стекла,

Пиши роман: «Прощание

с бумагой».

_____________

Когда бы знали вы, какого 

хрена

Растут стихи из всякой 

чепухи,

Из праха, краха, траха, плена, тлена, –

Вы бы сказали: «Это 

не стихи».

* * *

Отними у себя Интернет,

Виртуальное «я» отними

И почувствуй: тебя больше

нет,

Только рыбы шкворчат 

на мели.

Только жабры пыхтят 

на мели,

Рыбьи ребра торчат из песка.

Интернет для себя отмени

И почувствуй – какая тоска.

Разве вспомнит какой идиот,

Как когда-то смотрели в окно,

Как ходили с утра на завод,

А в субботу с подругой в кино.

Тело жизни, рядами редей,

Постепенно лишаясь ума.

Ничего! Много больше людей

Унесла в свое время чума.

Ну и что? Поднялись все равно,

И изводу племени нет:

Возвели заводы, кино

И опять же – гляди – 

Интернет.

* * *

Мы жили так, что было небу

жарко,

И ангелы толпились на игле,

И заживо зажаренные 

жаворонки

Сгружали язычки свои в желе.

А нынче бледен вид вчерашней

черни,

Бел и бескровен череп без речей,

По улицам ползут мучные 

черви,

И яркий флаг валяется ничей.

Фотографу

Не жалко ни лица мне своего,

Ни этого стареющего тела,

Кровавое мясное вещество

Не близко мне, и я бы 

не хотела,

Чтобы трепала низкая 

печать

Остатки этой внешности убогой.

Где были вы назад лет 

двадцать пять?

Вот то-то же. Ну а теперь –

не трогай.

Уж лучше, в баре стольник 

накатив,

Покинь сей клуб, где суетно 

и потно,

Засунь в штаны свой длинный

объектив

И застегни на пуговицы 

плотно.

* * *

Я не хочу показывать кому-то,

Что у меня чего-то набекрень.

Не набекрень. Пройдет 

еще минута,

И я преодолею эту хрень.

Прошла минута, вот и все 

в порядке.

Нет ни ее, ни хрени, ни меня,

Лишь строчка в неразборчивой 

тетрадке,

Та, без которой не было ни дня.

* * *

мы заглянули в кратер

везувия

учились в альма-матер

безумия

закончили ее мы

с пятерками

но вышли из проема

потертыми

а кто-то на продленке

остался там

и вышел весь в зеленке

без галстука

и вышел очень сильно

испорченный

измученный, дебильный,

обторчанный

и что же вы теперь нам

расскажете

какой же вы пример нам

покажете

ужели было жить

тихой сапою

и слушать, что кричат

мама с папою

тогда бы на работу

ходили мы

и были б не такими

дебильными

до старости росли бы

здоровыми

и умерли совсем

от другого бы.

* * *

Мы ели ворованный воздух

Мы пили армянский коньяк

Над нами веселые звезды

Пятнали небесный чердак

А люди нас не полюбили

И нас уничтожил народ

Чтоб мы навсегда позабыли

Общественный жрать 

кислород.

* * *

Смешно: из личной 

катастрофы

Родятся ровненькие строфы

Чтоб рот не забивался глиной

Живем железной дисциплиной

Пусть по дороге автостопной

Шагает ямб четырехстопный

В ботинках с новыми 

шнурками

Вдали от битвы с дураками

Пройдут года пройдут 

столетья

Исчезнет многое на свете

Останется лишь только это:

Коробки с кубиками света.

Тема с вариациями

Я не поэт, я переводчик.

Я в куче запятых и точек

Чужие буковки ищу.

Я сыновей чужих и дочек

В своем детсадике ращу.

Я и налетчик, и добытчик,

Есть у меня набор отмычек,

Я без перчаток никуда.

И я ни шагу без кавычек

Не совершаю никогда.

Я не поэт, я переводчик,

Я отомкну любой замочек,

В любую комнату войду.

Я отключу чужой будильник,

В чужой залезу холодильник

И там найду свою еду.

Я знаю адрес ваших нычек,

Я, точно воробьиный сычик,

Охочусь только по ночам.

Я заслужила кучу лычек

Благодаря чужим лучам.

И как мне весело при этом,

Светясь чужим заемным 

светом,

В высоком небе зависать

На зависть кой-каким 

поэтам,

Которым не о чем писать!

Я не поэт, я переводчик,

Не гений, не первопроходчик,

Не мной построен пароход.

Не мной Америка открыта,

Но гордое мое корыто

В мою Америку плывет.