Что в этом, блин-компот, смешного?..

Еще один философ отыскался… Константин Маковский. Африканец. 1882. Частное собрание

* * *

У негра, раздающего 

листовки

Цветочной лавки на Цветном

бульваре

Узнала, что смешного 

в белом цвете.

По мнению раздатчика 

листовок,

Нет белого в природе. 

Не бывает.

Нет куриц, нет яиц 

(в его стране

Никто не ест ни то 

и ни другое,

Вот рай, должно быть, 

для домашней птицы).

Зубов у крокодила тоже 

нету

И если крокодил кого-то 

тяпнул,

То не физически, а, так 

сказать, духовно.

Намерением, а не пастью.

Всё белое – пустоты. Их нельзя

Использовать. Но можно 

наблюдать.

Нет белых птиц, но сам полет

бывает.

Нет белого песка, но есть 

дорога.

И, наконец, смешное. Здесь, у нас

Мы – люди, думаем, живем 

себе, живем.

Но нет. Нас – нет. Лишь наше

шевеленье.

Нет наших лиц, волос 

и даже тел.

«А белые цветы?» – спросила я,

Увидев на его рекламной робе,

Что нынче вы букет из белых

лилий

Сумеете купить с хорошей

скидкой

В цветочной лавке 

на Цветном бульваре.

«Тем более смешно», – 

ответил он.

Весь город пуст. Здесь 

продают ничто.

И только он и несколько 

знакомых

Здесь будто бы играют 

в чью-то жизнь,

Рисуют документы, 

по которым

Приходят слушать ветер 

в институт

И вечерами бродят 

по бульвару

И получают деньги 

за прогулки.

Откуда-то, из белой 

пустоты.

«А как же с вами мы 

разговорились?

Ведь я ничто?» – спросила 

я его,

Возможно, слишком легким,

женским тоном.

Он посмотрел куда-то вдаль,

туда,

Где вздрогнул светофор, 

и вот, толпа

Метнулась на зеленый 

к эстакаде.

«Должно быть, снова ветер. – 

Он ответил. –

Так хочется порой 

поговорить».

«А наш язык?» – 

не отставала я. –

«Ведь с вами мы общаемся 

по-русски!»

«Не так давно узнал я языки.

Язык огня, язык воды 

и ветра.

На этой территории, 

в Москве,

Нам безопасней с ветром 

говорить.

Тогда есть шанс добыть 

немного пищи

И быть всегда в тепле и там,

где хочешь».

«Но что же в этом все-таки

смешного?»

«Смешно, когда ничто 

рождает нечто.

Допустим, деньги из ничто

родятся.

Ну, или звуки. Или даже 

буквы

В библиотеке нашей 

институтской.

Смешно все это». – Он обвел

рукой

Весь мир вокруг.

Я фыркнула: вот черт,

Еще один философ 

отыскался.

Смешно – так смейся, 

что стоишь, качаясь,

у памятника клоуну часами?

Но нет же. Ты стоишь, 

чтоб кушать.

Видать, смешно тебе, 

да не особо.

«Тогда всего хорошего», – 

сказала

И побрела к себе домой 

в Уланский.

Но, перейдя бульвар, 

я обернулась.

Он все стоял, сверкая 

объявленьем,

о том, что лилии теперь

охапкой

вы можете за сущие копейки

Купить в цветочной лавке 

на Цветном.

Стоял и вдаль смотрел, 

как смотрят вдаль

Слепые старики 

из кинофильмов.

И я зачем-то вдруг рукой 

махнула

Не то чтобы ему, а просто

так,

Как будто ветер руку вверх

подбросил.

И там, на том конце бульвара,

В ответ махнул рукой мне 

незнакомец,

Тот самый негр, живущий 

в пустоте.

Прошло уж больше часа. 

Я пришла

Домой. Тут прибрала 

на кухне,

Затем взялась за Интернет.

Сижу.

Смотрю Фейсбук. Но думаю 

о нас.

Что, если все мы – черт 

возьми – лишь ветер?

Не легкий воздух, а скорее 

сгустки.

Возможно, уплотнение... 

Как пар.

Разумная такая атмосфера.

Но разве это что-либо 

меняет?

Мы белые. Мы пустота. 

И что?

Что в этом, блин-компот,

смешного?..