Второе письмо Алисе

Лазури воля безначальная... Винсент ван Гог. Звездная ночь над Роной. 1888. Музей Орсе, Париж

Лазури воля

безначальная.

И тянется младенец

к воску неземному.

Там – где нет воли человека –

там волов не забивают.

Там пророки в безопасности.

АЭРОПОРТ + ТИФЛИС. 

Гора Давида. Кото Месхи 7.

Дом Параджанова.

Сергей лежит с тазом 

на животе.

Капля за каплей вода 

наполняет таз.

Дождь метался 

по дырявой крыше.

Сергей радостный. 

Встречает меня

с вопросим: ты ЗНАЕШЬ 

СЧАСТЬЕ?

– В тюремном дворе поднимаю яблока огрызок.

Он слепит.

Неужели сегодня Спас?

Яблоневый.

Прижимаю огрызок к губам. Да! Спас! –

изумленно говорит Сергей.

+

P.S. И двор тюремный 

для Сергея стал

Версалем.

Притаённые молнии 

разбужены.

К дару ясновидения

причастен мой друг отец М.

Счастлив будет тот –

кому он глаза

закроет в миг смерти.

КАКИМ ЖЕ МЯГКИМ 

БЫВАЕТ СВЕТ.

Цунами – распечатанные

молниями –

скрипичные концерты Баха.

В душе же Баха – Вселенная

САМУ СЕБЯ НАХОДИТ.

С каким ХОЗЯИНОМ 

переговаривает

Павел С.?

Почему он набросился 

на моего покойного

отца Христофора?

Интеллекту, успеху, 

его книгам капитальным

– ЗАВИДУЕТ?

Отец же всю жизнь 

выручал + крепил

домашних Павла С.

Врата через которые 

прошла ранняя смерть

отца – у Павла на виду.

Врата на всех зеркалах – 

которые глядят

на него.

Кто их держит?

Что зришь – Павел? – 

спрашивает 

Ангел-Хранитель отца.

Но знает ли Павел – что Ангел

и в других мирах 

к отцу устремлён.

Всегда.

Большие Бульвары ПАРИЖА –

летящие…

Они как ОРДЫ

из тысячи жизней!

Впереди же Артюр Рембо.

Ему-то известно, 

что ПАРИЖ –

КОСМОСА 

ПОДСОЗНАНИЕ!

НЕПЛОДНОЕ – не управляет

гравитацией…

Но накапливает 

сверхтекучесть

НЕСВЕРШИВШЕГОСЯ –

на стыке страха

и красоты вЕщей.

НА ДНЕ НЕБА

до изнеможения терзали

друг друга птицы.

Но и Блок, и Гумилёв –

да и тысячи юношей

в Неве утопленных –

в мгновениях смерти

не видели птиц –

сферами земными

сдавленных.

В последних квартетах 

Бетховена

сказано почти всё – 

что человеку

дано сказать.

Именно в них – 

Галактики не могут

ПОКИНУТЬ САМИХ СЕБЯ.

В детстве я бредил 

Антарктидой.

Кораблём изо льда была

реальность.

И вдруг УМАЛЕНИЕ: 

сердце отца и сердце матери

КОГДА-НИБУДЬ 

ОСТАНОВЯТСЯ.

Где я?

И МНЕ, И ЗЕМЛЕ – 

НЕВЫНОСИМО.

Да неужели и Антарктида –

мимолётна?

Париж в буйстве цветения

И НАД КРАСОТОЙ 

НЕВИДИМОЙ.

Он – Париж – врывается 

к Никите Струве –

который под прицелом 

Андропова

– издаёт в те дни 

«Архипелаг…»

Солженицына.

ПУЛИ РАССТРЕЛЬНЫЕ.

Неужели отец 

Павел Флоренский

ИХ принял за лучи детства?

Это ли Святость?

Слово! Оно во всех зенитах!

И потому не оставит 

никого на земле –

и в другие обители уведёт, 

КОГДА

ВРЕМЯ ОТ НАС УСТАНЕТ.

Со смертью Ростроповича

потеряна связь с десятками

Вселенных.

Таково было прикосновение

его смычка –

и к перераспределению света

даже в атоме.

Отец говорил: 

Васильевский остров

выдержал тысячи сил 

разнолётных, бойни смертей,

напряжения недопустимые…

В те минуты в его руках

была сигнальная его

книга «Интенсификация 

теплообмена».

Интенсификация – это луч 

к напряжению

высшему.

Прошло много лет. 

Меня десятки раз

обворовывали.

Рукописи отца, письма 

матери… 

Сотни фотографий…

Мои записи, дневники, 

флешки…

Икона Святителя Николы –

спасая которую

мой дед Иван Федотович 

в тюрьме оказался.

Автографы Виктора 

Некрасова… 

Рисунки Тарковского.

ДИНАМИКА РАЗРЫВА!

Но… Но… Потери – 

интенсификация ли 

Духа – они?

Осталось же со мной – главное:

души отца, матери,

Геннадия Шпаликова, 

Никиты Струве, 

Юрия Любимова, 

Вознесенского, Раушенбаха…

РУКОПИСЬ СВЕТА – ОНИ.

ВОТ И ПОТОМУ ЛЕГКО 

ДУШЕ ПОКИНУТЬ 

ФИЗИОНОМИЮ МАТЕРИИ.

И пропел петух.

И были очевидны 

траектории страха

в малых сдвигах пространства.

ПОДСОЛНУХИ 

НЕ ПРОСНУЛИСЬ –

и Гоголь их увидел в левой руке

матери, в правой же было –

мгновение

АРМЕНИЯ. ГЮМРИ.

Третий день землетрясению.

Одни камни… Камни!..

Мы с Хореном Абрамяном у руин

дома – окружённого 

воронами мёртвыми.

Величественный Хорен 

поднимает громадную

плиту – освобождая котёнка.

И вдруг в руках Хорена – 

ДРЕВНИЙ ЧЕРЕП. 

Д Р Е В Н И Й!..

Откуда он?

ЧТО ДАРУЕТ 

ОН СМЕРТИ НЫНЕШНЕЙ?

И в эти минуты виделось – 

что земля

обретает форму черепа.

ОДНО ЛИШЬ МОЛЧАНИЕ.

БЕЗМОЛВИЕ.

И облегчена память

генетическая птиц.

Орлиные глаза

становятся 

НЕТЕЛЕСНЫМИ.

Рая ли это миг?

Лазури воля

безначальная.

И тянется младенец

к воску неземному.