Лирика трех эпох

Уйти в лесную сень… Ван Мэн. Пишущий книгу под соснами. Музей искусства, Кливленд, США

Изданная изящно и вместе с тем скромно книга переводов средневековой лирики Китая с первых своих страниц привлекает необычностью тематики и образного языка. В качестве своеобразного анонса издатель предпослал «Слово поэта» Александра Кушнера, в котором тот предупреждает читателя о захватывающем дух предстоящем поэтическом путешествии, что стало возможным благодаря талантливым переводам Сергея Торопцева. На этот раз российский китаист с высокой научной репутацией, автор фундаментальных исследований о жизни и творчестве поэта и небожителя Ли Бо (VIII век), переводчик его 500 стихотворений в новой книге соединил под одной обложкой три великих периода китайского Средневековья: Тан (VII–X), Сун (X–XIII), Юань (XIII–XIV). Обращу внимание, что такого масштабного ретроспективного обзора китайской классической поэзии у нас еще не существовало. 50 гениальных поэтов и их 259 произведений – труд, прямо скажем, вдохновенный и самоотверженный! 

Назову еще одного человека, принявшего самое деятельное участие в составлении этой книги, – китайского русиста-филолога Гу Юя. Судя по всему, не только со-составителя этой книги, но и авторитетного эксперта. Предполагаю, что Гу Юй был тем человеком, который советовал Сергею Торопцеву, какой из вариантов русского перевода того или иного стихотворения наиболее приближен к китайскому первоисточнику. Как читатель, свидетельствую: отбор получился отменный. Путешествие в мир китайской древности не обмануло ожиданий:

Тропа ведет в туманную 

лощину,

Побеги сосен оплели врата,

Лишь птиц следы 

на лестницах пустынных,

И некому впустить меня туда.

Сквозь окна вижу пыльные 

узоры

На свитках, ниспадающих 

со стен.

Такое запустенье перед взором,

Что хочется уйти 

в лесную сень.

(Ли Бо)

Новаторство Сергея Торопцева в том, что его переводы демонстрируют абсолютную несхожесть жестко формализованного стиха эпохи Тан со взрывчатой энергетикой поэзии Сун и журчащим ручейком эпохи Юань. Торопцев в своих переводах зримо акцентирует графическое своеобразие оригинала, порой дополняя ритмическими сбоями, пытаясь хоть каким-то образом приблизиться к музыкально-песенной основе китайского текста. Иными словами, он не переводит Маяковского стилем Жуковского.

Различие между хорошими и плохими переводами в том, что иногда некоторая «отсебятина» бывает вдохновенной и убедительной, а иногда натужной, косноязычной и маловразумительной. Недаром же совестливый поэт Арсений Тарковский, переводивший к тому же по подстрочнику, имел все основания пожаловаться: «Ах, восточные переводы / Как болит от вас голова» («Переводчик»).

Три вершины, семь столетий. Антология лирики средневекового Китая / Пер. с китайского Сергея Торопцева; сост. С.А. Торопцев, Гу Юй. – СПб.: Гиперион, 2017. – 352 с. (Библиотека китайской литературы. VI.)

Шедевры китайской классической поэзии вообще невозможно переложить на русский язык без определенных потерь. Особенности ее звучания и иероглифическое написание слов, дающие дополнительные возможности в игре смыслами, не позволяют этого сделать, как бы ни старались самые гениальные переводчики. Таким образом, речь может идти о более или менее удачной художественной интерпретации этих текстов. В самом деле, возможно ли сохранить на другом языке соответствие форме стихотворений, созданных по единому образцу и на мелодии песен, известных в далеком прошлом Китая? Таких мелодий, например, в произведениях, сочиненных средневековыми китайскими поэтами только в лирическом жанре цы, насчитывается около 660. Поэтому понятно, что чужестранцам не так-то легко увидеть китайскую классическую поэзию во всей ее разнообразной и уникальной красоте. Недаром ведь не одно поколение отечественных китаистов пытается подобрать ключи к тайнам ее вечной молодости. Для древних китайцев их поэзия считалась бесценным сокровищем, которым они ни с кем не хотели делиться.

Благодаря работам таких отечественных ученых, как академики Василий Павлович Васильев (1818–1900) и Василий Михайлович Алексеев (1881–1951), их выдающиеся последователи Юлиан Константинович Щуцкий (1897–1938), Лев Залманович Эйдлин (1910–1985), Борис Борисович Вахтин (1930–1981), Лев Николаевич Меньшиков (1926–2005) и др., появились первые переводы на русский язык шедевров китайской средневековой лирики.

В недавнем прошлом в нашей стране существовало два типа переложений китайской поэзии на русский язык. Либо филологические переводы китаистов, сопровождаемые научными комментариями, либо поэтические интерпретации, осуществляемые известными русскими поэтами, опять-таки не без помощи специалистов. Наибольшую известность получили переводы Анны Ахматовой и Александра Гитовича. Но еще в прошлом веке появились поэтические сборники китайской классической поэзии в переводах китаистов, обладающих поэтическим даром. Профессор Сергей Аркадьевич Торопцев, составитель и переводчик рассматриваемой мною антологии, – как раз один из таких самородков. Ему принадлежит также послесловие к книге: «Реинкарнация на вершинах», в котором объясняются происхождение и движение поэтического слова в Древнем Китае. Вот что открывает читателю Сергей Торопцев: «Поэтическое слово в Китае – сакрально. Иероглиф ши (поэзия) складывается из двух значащих графических элементов – «речь, слово» и «молельное место», то есть восходит к древним речениям на капище. Это было медиумическое общение со всемогущим Небом, и жрец был медиумом, посредником между Небом и людьми. Именно в такой ауре и предстал в дальнейшем поэт – он не писал стихов, не творил, а транслировал из высшего Ничто, центра мироздания, то, что только ему одному и слышалось, оформляя откровения в привычные слова».

Время чередующихся одна за другой войн – не лучшее для судьбы творческих людей, но не для их поэтического дара. Известная поговорка «Когда говорят пушки, музы молчат», как свидетельствует история китайской средневековой поэзии, по своей сути неверна и опровергается поэтическими шедеврами, представленными в антологии. Да и появилась она, переиначенная, из старой поговорки, возникшей в Древнем Риме: «Когда гремит оружие, законы молчат».

Особое место в антологии занимают стихотворения женщин-поэтов: Ли Е, Сюэ Тао, Юй Сюаньцзи, Ли Цинчжао, Чжу Шучжэнь. Это откровенно чувственная поэзия, но настолько мощная, что язык не поворачивается назвать авторов поэтессами – они поэты. Ограничусь небольшой цитатой:

Днем прилегла, вдруг 

слышу – птицы

опять манят весеннею 

истомой

от ив, где зелена листва

из павильона, где стоит айва

и абрикос кустится.

(Чжу Шучжэнь)

Расшифруем символику этого отрывка. Ива – образ женщины, разлученной обстоятельствами со своим возлюбленным; листва – образ наступившей весны; айва и абрикос апеллируют к дружескому согласию.

Казалось бы, такая усложненная поэзия должна была бы читаться с большим трудом. Но вот парадокс: она притягивает к себе, как тайная тропка, ведущая в края, где невозможное возможно и где лесные родники журчат живой водой.