Целый мир
Теперь понятно мне,
как искренне и крепко
Такая маленькая я могу
любить огромный мир.
Хватая облака руками цепко,
Я поднялась над кучей
муравейников квартир,
Над миллионом вечно
недовольных.
Я выше вышевыше мелочных
забот,
Я выше всех запретных
и крамольных,
Во мне добра на целых тыщу
вольт.
Во мне так много,
что и у тебя полны карманы,
Излишний выброс прерываю
сладким «тщ-тщ-тщ»,
Элементарно просто
и немного странно,
Тебе известны все причины,
потому молчи,
Не выдай никому моих
секретов,
Не говори, что видел
в зеркалах,
Как я в обход законов
и запретов
Держала целый мир в своих
руках.
Зай
Тут я ему такая,
вся взъерошена:
«Катись отсюда вон!
Штаны твои тебе я сброшу –
Лови их под окном».
Он, мягко говоря,
немного удивлен,
Мол, что не так, мадам?
«Причин не назову,
Додумай сам».
Беру все его шмотки,
Выкидываю в коридор.
И самого его туда же.
Он в шоке, мол, какой позор,
Я не успел одеться даже.
Ну, да, возможно,
это было грубовато,
Снаружи дождь и по-осеннему
холодновато,
Да ни фига с ним
не случится,
Зато хоть, может быть,
взбодрится.
Иду на кухню и завариваю
чай,
В окно бросаю джинсы,
как и обещала,
Ко мне, к такой вот,
обратиться «Зай!»,
Зверей пусть различать
научится сначала!
Лет на пять постарше
И снова вопрошаю у прилавка
в магазине,
С надеждой обращаясь
к продавщице Зине:
«А есть такой, точь-в-точь
как на витрине,
Но лет на пять
постарше?
Но только чтоб как этот
был без башни,
С такой же мимикой,
манерой говорить,
Чтоб интересно было время
проводить.
И чтоб такие же мимишные
ресницы,
И чтобы также, прям как
этот, любил любиться».
А продавщица Зина мне
в ответ:
«Простите, но сейчас таких
в наличье нет.
Вам к спеху? А то завтра
заходите –
Может, в завтрашней
поставке завезут.
Или еще где поищите.
Вообще таких, как этот,
не особенно берут».
«Да нет. Мне бы прям такого
же точь-в-точь...»
«Ну, уж извините – не могу
ничем помочь...
Да этот, может, даже
кстати и бракован,
Берите вон того – прекрасно
упакован!
Хотите еще ленточкой
украшу?»
«Спасибо, мне бы этого,
Но лет на пять
постарше».