Солнце щиплет иномарки

Есть высшее небо и небо пониже, низкое небо совсем, а земли не бывает...Фото Екатерины Богдановой

Мусор на крыше

Мусор на крыше лежалый, 

покрытый пылью.

Всё оттого, что людей 

тут случается мало, а небу

Мусор неинтересен. 

Так же как люди. Но здесь

В небе уже человек. 

И в прозрачной тиши 

растворяясь,

Слышу я странные мысли 

о том, что земли не бывает.

Есть, дескать, высшее небо 

и небо пониже,

Низкое небо совсем, а земли 

не бывает…

Вежливо сдвинув консервную

банку, смущенный,

Синей звездой проплываю

сквозь тьму чердака.

Москва

Лето.

Ветер пыльной тряпкой

Сушит Чистые пруды,

Солнце щиплет иномарки

За роскошные зады.

По-ефрейторски сурова,

Как дитя, всегда права,

Вдохновенно бестолкова,

Дремлет бабушка Москва.

* * *

Друг мой – служащий Империи,

В пиджачонке победитовом…

В человечьей бухгалтерии

Он заведует кредитами.

Он счета с моей фамилией

По всем папкам ищет-мается,

А найдет, так цифры синие

В книгу пишет. Улыбается.

* * *

Я не один, и я не одет.

Первый свидетель – солнечный

свет –

Смотрит в салатник 

и наполняет стакан.

– Участь твоя, – говорит, –

надежнее, чем капкан,

Хочешь молитвы пой, 

а хочешь – танцуй канкан.

Я опоздал, – говорит, – 

если цветы в венках,

Если твоя судьба ходит 

на каблуках,

Если в распахнутой двери – 

погашенная свеча,

Если движенье плеча

Как поворот ключа…

Так пропади в западне,

Разбейся о сотни глаз,

Первым дождем пролейся,

Сгустками падай в таз...

Сворачивать поздно.

Останешься жив, сынок,

Будешь, как я, –

Нужен, пока одинок...

* * *

Юрию Уварову

Способность расшевеливать

слова

над явью поднимала 

с колыбели –

в словах ясней чернели 

острова,

отчетливей ветра шумели…

Вон там, где этих слов 

живая твердь

уже видна и внуков 

расселила,

мультяшным голосом нас 

выкликает смерть.

А раньше она басом говорила.