Смотрю на женщин дикими очами

Продвигаясь все дальше и дальше литератора узкой тропой… Иван Крамской. Лесная тропинка. Начало 1870-х. ГТГ

*   *   *

В любви самозабвенно 

я плескался,

Как в море благовоний, но, увы,

Теперь на память от 

нее остался

Лишь неотвязный аромат 

айвы.

Я без любви живу весьма 

не худо,

Освоил все возможности 

Москвы,

Одна беда: я чувствую 

повсюду

Неистребимый аромат айвы.

И вспоминаю клятвы, 

и объятья,

И глупость несусветную свою,

И стоит ли дивиться, 

коль опять я

В компании на скатерть 

наблюю?

Сижу затем, запятнанный,

виновный,

И все сидят ни живы 

ни мертвы,

Но не вино, а аромат 

любовный

Всему виною – аромат айвы.

Смотрю на женщин дикими

очами

И думаю: «Мне недоступны вы,

Ведь под одеждой я покрыт

прыщами –

Реакцией на аромат айвы».

*   *   *

Читая книги про пиратов,

И сам я делался пиратом;

Читая книги про ученых,

И я впивался мыслью в атом.

Читая книги про монголов,

И сам я делался монголом –

Давно не мывшимся, конечно,

Зато улыбчивым, веселым.

А вы шипели: «Он читает,

Чтоб стать заносчивым 

всезнайкой», –

Нет, я хочу в степи 

монгольской

Коня подхлестывать 

нагайкой,

Скакать, пугая тарбаганов,

Чтоб вы, чуждавшиеся 

чтенья,

Истаивали за спиною,

Как все пустые наважденья.

*   *   *

Продвигаясь все дальше 

и дальше

Литератора узкой тропой,

Я запутался в терниях 

фальши

И сказал себе: «Больше 

не пой.

Не обманывай тех, чья натура

Так доверчива, хоть и горда,

Ты ведь знаешь, что 

литература –

Это, в сущности, путь 

в никуда».

*   *   *

Но себе возразил я немедля:

«А гульба, гонорары, почет?

Этих олухов вовсе не петля,

А желанье за мною влечет.

Из-за слабых развешивать

сопли

Может разве что полный 

дебил!» –

А из чащи все слышались 

вопли

Тех ведомых, что я погубил.