Наши ладони плыли в октябрь

Мать – Россия, дети – гражданская война. Александр Трифонов. Несение креста

Бог

Бога не может не быть

просто Он засмотрелся 

на клевер

вросший в тень праведника

и немного отстал

* * *

чтобы читать тебя

мне не нужен свет

* * *

филологи-любовники

каждый вечер

занимаются текстом

* * *

ошибаясь, отбрасываешь 

тень

умирая, теряешь ее

* * *

иголка тонула в подушечках 

пальцев

и, когда лопалась кожа,

ей казалось, что кто-то 

кричит:

«Человек за бортом!»

Расставание

обездвижен гипсовый орлик

ты больше не позволишь

перелетать ему с ладони 

на ладонь

Virtual love

Тишина цеплялась 

за контур реки,

наши ладони плыли в октябрь –

через страсть, заводящую 

в тупик,

ласки заласканных нашей маленькой революцией тел,

и мы жили только тогда, 

когда умирал второй…

Шепчешь: это не отраженное 

солнце, его создали мы,

и оно живет в нас.

Мы растем из лета и осенью 

погибнем.

А если нет?

Ненастоящая очень,

неотстоявшееся счастье?

И лето не родилось в нас, 

а – развеяло;

Да и где собрать теперь? – 

из чужих недостатков,

подсмотренных рефлексов,

поджизненных бездомий,

заготовленных в запас 

заплат…

Каждое чувство умирает, 

как беззащитность волос.

Покойница, напугавшая 

санитарку,

обрела бессмертие.

Мы отсвечиваем 

мониторами,

и в глазах не солнце –

безжизненный прирученный 

свет.

1917

Человек, вошедший 

в ткацкую,

изнасиловал женщину 

на сносях.

Она застрелилась, а из 

чрева

вышло два ребенка.

Один был слеп, а другой 

нем.

И когда они выросли,

то возненавидели друг друга 

и подрались.

Слепой вырвал у брата 

глаза,

а немой – гортань.

Ты спросила: кем были 

братья?

И я ответил: нами;

их мать – Россией,

дети – гражданской 

войной.  

Кимры