Лариса Миллер * * *
Лист, что дождю повиновался,
От жизни взял и оторвался.
Он оторвался и лежит,
Не ждет, не бьется, не дрожит,
Не шелестит и не трепещет.
Ветра гудят, и дождик хлещет,
А он, почивший, ни при чем.
Ему все это нипочем.
Отныне к миру мельтешенья
Он не имеет отношенья.
От жизни хлопотной такой
Он удалился на покой.
И почему его собратья,
Последние силенки тратя,
Хотят, хоть с горем пополам,
Хоть как-то задержаться там,
Где и опасно и тревожно,
И жить спокойно невозможно?
* * *
Живу я, хоть и на краю,
Но все же света,
О чем без устали пою
С начала лета.
И песня та, что весела
Была вначале,
Теперь – обычные дела –
Полна печали.
Причину надо ль объяснять,
Давать подробный
Отчет об этом? Лучше снять
Вопрос подобный
С повестки нынешнего дня,
Да и любого.
И, коль попросит у меня
Сегодня слово
Мой осыпающийся сад,
То он негромко
Прошелестит о том, как рад,
Что край поселка
Живет в согласье с синевой
Слегка линялой,
С листвою палой и травой
Немного вялой.
* * *
Не надо вниз глядеть, а надо
Лишь на источник звездопада,
И ливня, и луча глядеть
И от бездонности балдеть.
Бездонность –
это же прекрасно,
Ведь это значит,
что не властно
Над нами время, что предел –
Коль он и есть – не затвердел.
А значит, он нам не преграда.
Не надо вниз глядеть, а надо,
А надо, чтоб ласкала глаз
Та высь, которой не указ
Любые рамки и границы,
Как ветру, облаку и птице.
* * *
Затаилась бы я, но ведь
я подотчетна:
Учтена даже радость,
что так мимолетна,
Тень сомненья – и та учтена.
Может, будь я тиха,
бестелесна, бесплотна...
Но телесна я и сочтена.
И судьба то и дело зовет меня,
кличет,
Указательным пальцем
настойчиво тычет:
Мол, разборчиво – имя, число,
Здесь, в графе. И про сроки всё
что-то талдычит...
Но сегодня, ура, пронесло,
Слава Богу, опять ничего
рокового,
Не лишили меня ни родных
и ни крова,
По любимой дорожке иду.
Но явиться должна
я по первому зову,
У судьбы находясь на виду.
* * *
Сказать, на что ты обречен?
На день, чей лик не омрачен,
На сад, что увлечен негромкой
Беседой с предрассветной
кромкой,
На пестрых крылышек петит,
На лист, что в окна залетит
И, покружившись,
приземлится,
Чтоб потихоньку золотиться.
* * *
А если живешь, значит,
повод даешь
Для слухов, и ссор, и обиды,
и сплетен.
А если живешь, значит,
дело наметил,
А дело на свете всегда
ты найдешь.
А если живешь, то имеешь
в виду
Толково использовать срок,
что дается.
Вот мне, например,
превратить удается
Обыденность в праздничных
дней череду.
* * *
Даже мысли нельзя допускать,
Даже горестной мысли,
Что беда тебя может искать,
В черный список зачисля.
Даже мысли нельзя допускать,
Что дурное случится...
Будет вечно крылами плескать
Поднебесная птица,
Будет вечно пылать
твой рассвет,
Не желая прощаться,
И не будет запас твоих лет
Никогда истощаться.
* * *
Я у тебя учусь, мой день,
Жить, чередуя свет и тень.
Я у тебя беру уроки,
Когда пишу вот эти строки.
Словечко напишу одно,
Гляжу – небесное пятно
На нем дрожит. А на соседнем
Танцует лучик.
А в последнем
Куплете в этом череду –
Тенисто, как в твоем саду.
* * *
Не стоит жить в один
присест,
А стоит каждый миг
мусолить,
Обсасывать его и холить,
Пока ему не надоест
Все это. И тогда: «Лети, –
Ему сказать, – лети,
счастливо».
И лишь потом неторопливо
К другому мигу перейти.
* * *
Не надо в прошлом увязать,
А надо взять его с собою
И небо ярко-голубое ему
сегодня показать;
И надо взять с собой снежок,
Тот, устаревший,
прошлогодний,
Чтоб сделать вместе
с ним сегодня
По снегу свежему шажок;
И взять с собою страсти те,
Что перестали быть
страстями.
Пускай побудут здесь
гостями.
И повздыхают о тщете.
