Владимир Герцик  |
| Вскипают волдыри,
и тело страха моего слипается румяными червями. Иероним Босх. Сад земных наслаждений. Правая часть триптиха. Ад. 1500–1510 гг. Прадо |
* * *
Тяжелый свет на землю,
как сова,
Пошел в огне купающихся
трупов.
Позорно жить, и бесноваться
глупо.
Растет в раю нелепая трава.
Свари, певец, капризов
блюдо-юдо,
Вкуси, красуля, с богом
пополам.
Для дабы ублажить души
желудок,
Блаженные слова нисходят
к нам.
Выхухоль,
Выхухоль,
Ухаль-юхаль, выхухоль.
Есть путь без выхода,
Дорога сиротлива,
Где мы идем как бы вперед,
до обрыва.
Законы вязкие плывут,
Не умолкая ни на шаг,
Мы строим дом, в котором
некому жить.
Мы – дети сумасшедшей
обезьяны.
Ах, ни молитва Баха,
Ни факелы минаретов,
Ни новые железные мозги,
ни даже эти
Стихи, достойные пера
божества,
Не зашибут наш запах
родовой.
И хвойные валы прибоя,
На юный берег налетая
Войдут внезапною тоской.
* * *
Ромбы рыб бурля во рву
В щели-челюсти леща
Боль ища иль хлеб любови
Между лапами дождя
Ярен день гремящих рек
Живут они давясь костьми
Темн свист висит окрест
Жаля наряженных невест
Им любовь пронзила веки
навеки
Свист осин воронок речь
Лунных плеч ленивых плеч
Грани белые во мраке
Узкий гребень петуха
Жадный крик жениха.
* * *
В кастрюле я над реющим
огнем.
Сферы пара обнаженные
храпят.
Скрутилась и несет
Спиральная вода,
Казалось, сатану
из Аргентины.
Пора, видать, пора
Содрать и растолочь
На мне пересыхающую кожу.
Вскипают волдыри, и
тело страха моего
Слипается румяными
червями.
И вижу я души
Запретные поля,
Касаюсь жизни пряными
перстами.
Мигнули голоса
«Прессуй его, прессуй...»
Невольная свобода
впечатлений.
* * *
На ледяном базаре судеб,
Где не бывает ничего,
Кто знал, что так
крошиться будет
Рассудка злое вещество?
Легко прижатые печалью
Меха невыразимых роз
И душу выпьют, но едва ли
Отпустят пьяное ребро.
Владей огонь крылами рая!
Распутной музы не жалей!
Она, как дура, все болтает,
И память бьется тяжелей.
Но я уверенно-горбато
Хочу игры наверняка.
К узлам тоски, к перстам
заката
Ползи, бикфордова строка.
* * *
Нас так мало на свете, так
мало…
Огорчительно узок наш круг…
Александр Левин
Вырубаю. Я не понимаю
Эти сводки нелепиц и бед.
Генерал-губернатором рая
Я поставлен по выслуге лет.
Ход истории? Это пустое,
Байки не про меня, не про вас.
Как дрожат на рассвете
левкои
Над фингалом анютиных
глаз.
Эскаписты мои расписные,
Эмигранты в летающий рай,
Циркачи, акробаты пустыни,
Вам и впрямь собираться
пора.
Покидаю, я вас ожидаю
На поляне, где нету разлук.
Мастер-класс на развалинах
рая.
Восхитительно узок наш круг.
Лимон
Николаю Байтову
Чиркнет спичка, и свет
блеснет,
И будто услышим звон.
Но где он? Это произойдет,
Когда упадет лимон.
Влага, сумерки, мы на дне.
Запоет патефон,
Вдруг пронесусь на седом коне,
Когда упадет лимон.
Все проснется. Нельзя
проспать.
Черника и кардамон,
Как запятые, – летать,
летать!
Когда упадет лимон.
Я буду летать на седом коне,
Издам одиночный звон.
Кто-нибудь все-таки скажет
мне,
Когда упадет лимон?
