Юноша с разводным ключом

Новая книга стихов Бахыта Кенжеева написана от лица «даровитого современного стихотворца» Ремонта Приборова. Как и положено в гетеронимной поэзии, автор реальный снабдил автора вымышленного биографией, не забыв рассказать и историю их знакомства. В издание вошли тексты, написанные с 1969 по 2013 год. Квазиавтор Кенжеева воплощает один из архетипов русской, а точнее сказать, советской культуры – этакого самородка от сохи (в данном случае вместо сохи – разводной ключ), пролетарского таланта.

Несмотря на то что Приборов – юноша «в синем комбинезоне, с горящим взором и разводным ключом в крепкой пролетарской руке», стих его не так прост: книжная культура, которой наделяет своего стихотворца Кенжеев, прорывается сквозь злободневное, к которому обращается Приборов. В отличие, например, от Пригова, также работавшего с авторскими имиджами и использовавшего низовое слово, полуграмотные конструкции, примитивные рифмы, Приборов у Кенжеева явно стремится к изысканности слога, образцом которого для него становится поэзия первой четверти XIX века: Вяземского, Батюшкова, Пушкина и др. Обращение к жанру оды в своем, так сказать, исконном политическом дискурсе свидетельствует о гипотетическом интересе Приборова и к поэзии XVIII века. Однако обращение к XIX и XVIII векам происходит опосредованно: через круг поэтов «Московского времени», прежде всего – Тимура Кибирова. Недаром Приборов подхватывает жанр дружеского послания, культивировавшегося авторами Московского времени: «Тимур! Ты помнишь роковые/ часы, когда под вьюги свист/ скончался лучший сын России/ и самый честный коммунист?/ С каким отчаяньем во взорах/ рыдали жены всей земли,/ когда в Москву его из Горок/ на скорбном поезде везли!»

Здесь можно услышать перекличку с Блоком («Рожденные в года глухие/ Пути не помнят своего./ Мы – дети страшных лет России –/ Забыть не в силах ничего...») и рифму, позаимствованную у Давида Самойлова («Сороковые, роковые,/ Свинцовые, пороховые.../ Война гуляет по России,/ А мы такие молодые!»), что еще раз демонстрирует мнимую простоту Приборова.

Роднит Приборова с Приговым метод работы с чужими текстами. У Пригова: «Дай, Джим, на счастье плаху мне!/ Такую плаху не видал я сроду…» У Приборова: «Умрешь – и хрен начнешь сначала./ Исчезнет все: и мокрый снег,/ И ночь, и свет, и рябь канала,/ И переулок, и аптек».

Название книги «Гражданская лирика» постулирует авторскую позицию Приборова как гражданского поэта, но ирония заключается в том, что эта позиция без конца менялась. Как пишет Кенжеев в предисловии к книге: «Его лира отзывалась едва ли не на все ключевые события… Вдумчивый читатель отметит некоторую противоречивость эволюции поэта (вначале от коммуниста к демократу, а затем – в сторону здорового патриотизма)». И действительно, рядом с «Одой на падение большевистского режима, восхваляющей президента России г-на Б.Н. Ельцина, составляющей подражание известной оде Александра Сопровского «На взятие Сент-Джорджеса», находим «Патриотическое послание Тимуру Кибирову, возражающее против выноса мертвого тела г-на В.И. Ленина из ордена Ленина мавзолея Ленина имени Ленина».

По мысли Кенжеева, главное в поэзии Приборова – «это глубокая вера, подлинная искренность!». Приборов как бы расширяет набор традиционных тем лирико-исповедального дискурса новой искренности, привнося гражданскую тему.