Рафаэль Соколовский
85 лет тому назад родился поэт Николай Шатров – не в то время и не в той стране, где бы он мог свободно творить, печататься и общаться с читателями. Его творчество благословляли Борис Пастернак, Илья Эренбург, Павел Антокольский, Николай Глазков, отец Александр (Мень) и в штыки встречал советский режим. Его стихи в редакциях называли безыдейными и оторванными от социалистической действительности. Только три стихотворения из трех тысяч им написанных случайно увидели свет при его жизни.
Николай Шатров продолжал в своем творчестве традиции Серебряного века, и, наверное, он и завершил его. Фактически он жил в Советском Союзе, на самом деле он выбрал своей родиной Россию, которой посвятил прекрасные проникновенные стихи. Ни одной строчки о Советском Союзе! Этой страны для него как бы не существовало. А в России он мог писать так, как пела его душа, и обращаться в своей поэзии к Богу, запрещенному советскими властями.
Родился Николай Шатров в Москве на Арбате. Отец – Михин Владимир Александрович был известным врачом-гомеопатом, чего не простила ему советская власть. Он был не то выслан, не то сам уехал в Тбилиси, где скончался в 1942 году. Мать Николая – актриса Ольга Дмитриевна Шатрова с Михиным разошлась, и сын взял фамилию матери. Предвоенная жизнь Николая прошла в различных городах Советского Союза, где гастролировала его мать. В октябре 1941-го Ольга Шатрова с сыном эвакуировалась в Семипалатинск Казахской ССР, где вскоре стала ведущей актрисой русского театра. За творческие заслуги ей было присвоено звание заслуженной артистки Казахской ССР.
Николай Шатров учился в Семипалатинском пединституте на факультете русского языка и литературы. Первое стихотворение было напечатано летом 1946 года в газете «Прииртышская правда», затем, как отклик на постановление о журнале «Звезда» и «Ленинград» и доклад Жданова, там же была опубликована разгромная статья о поэзии Шатрова, основанная на тетрадке со стихами, принесенной в редакцию!
В 1948-м Николай Шатров перевелся на заочное отделение журналистики Казахского госуниверситета, но неожиданная женитьба изменила его судьбу: молодые отправились жить в Нижний Тагил. Когда Ольга Шатрова устроилась работать в Москве художественным руководителем народного театра в Очакове, она получила две крохотные комнатушки в общежитии. В одной из них поселились Николай с женой и дочкой. В 1951-м Шатров поступил в Литинститут, но оказался там белой вороной и был отчислен.
Работал Шатров в Доме-музее композитора Скрябина и смотрителем в Третьяковской галерее. После того как пьяный водитель снегоочистителя наехал на Шатрова, он получил увечье и инвалидность, которая спасала от высылки из Москвы как тунеядца. В 1958-м Николай и Лилиана разошлись. Шатров женился на Маргарите Димзе, забравшей его из больницы после выздоровления.
Николай Шатров предлагал стихи различным редакциям, но получал решительный отказ. Николай Глазков снабжал его подстрочниками якутских и армянских поэтов, что приносило в семью толику дохода.
В 70-х Шатров сблизился с отцом Александром (Менем) – его дача в Пушкине находилась неподалеку от прихода священника. Это общение родило немало духовных стихов. Он его и отпевал, когда 30 марта 1977 года Николай Шатров умер от инсульта. Своей могилы у Шатрова нет – его урна с прахом закопана на месте захоронения отца Маргариты Димзе, старого большевика Рейнгольда Берзина на Новодевичьем кладбище.
Николай Шатров был человеком поступков и яростно откликался на злобу дня, когда она больно задевала его. Когда в 1949-м Антокольского изгоняли из Литературного института за космополитизм (а он блестяще переводил французских поэтов), в числе компромата был тот факт, что он дал студентам «провокационное задание» написать сонет о Хлестакове. Студенты отказались и выразили протест. А студент Семипалатинского пединститута Николай Шатров выполнил задание мэтра: такой сонет сочинил и отправил Антокольскому в поддержку.
Когда в 1950-м клеймили Грина как космополита и антисоветчика, создавшего якобы в противовес нашей Советской стране некую чуждую нам Гринландию, Шатров разразился стихами: «Теперь не удивлюсь я ничему –/ Ни даже из навозной кучи грому./ Я снова пожелаю вам чуму,/ Чуму на оба ваших дома».
Наконец, во время травли Пастернака Николай Шатров свел поэта с французской слависткой Жаклин де Пруайар, которая и передала в Париж рукопись «Доктора Живаго» с авторской правкой. Этот факт послужил поводом для создания документального фильма «Если бы не Коля Шатров…». Фильм демонстрировался по каналу «Культура».
Николай Шатров излучал свои стихи. Они перед вами.
* * *
Бывает тишина такая,
Такая ясность на душе –
Как тень, уйдет кручина злая
И не воротится уже.
*
Улыбка радостная в небе.
Все тихо. Ветер слышен лишь.
И веришь в свой счастливый
жребий,
Что никогда не замолчишь.
1946
* * *
Я помню крылья за плечами...
Великолепный их размах.
Небес призывное молчанье,
Толпы остолбеневшей страх.
Тогда земля была другая,
И мог я со своей скалы
Смотреть на солнце,
не моргая,
Как смотрят змеи и орлы.
Мне нравился упругий ветер,
Шуршанье перьев за спиной...
И, если бы тебя я встретил,
Не стала б ты моей женой.
Теперь, когда припоминаю
Приснившийся однажды сон,
Меня гнетет тоска земная,
И в неземное я влюблен.
От слов твоих –
забвенно-милых
Крылатый ужас за спиной.
И все ветра (я не забыл их).
Все женщины – в тебе одной.
1951
* * *
Люблю курить табак,
валяться на кровати,
Ночь напролет писать,
а спать при свете дня,
И милую ласкать, и руки
целовать ей,
До утренней зари терзавшие
меня.
*
Но более всего люблю
свою квартиру,
Где свысока в окно гляжу
я на людей,
И кошек я люблю
за равнодушье к миру
И за отсутствие идей.
1952
* * *
Дождик сеет, жалкий
и мелкий,
Не дождусь никак дорогую.
На часов циферблате стрелки
Зацепились одна за другую.
Если Бог их толкнуть
забудет,
Шар земной прекратит
круженье...
То есть времени больше
не будет,
Неприятное положенье!
Мир застыл, как в массе
янтарной
Замурованная личинка,
Наступает холод полярный,
Небо кажется впрямь
с овчинку,
Звуки замерли, замерли мысли,
Умер ветер – свистящий
воздух,
Неподвижно в выси повисли
Самолеты, птицы и звезды...
Жду и жду – вот затрубят
трубы,
Чтобы ты предо мной
предстала
И сказала, целуя в губы, –
Я немножечко опоздала.
Караван
Посв. Луи Армстронгу
За верблюдом верблюд,
за верблюдом верблюд
Сорок дней и ночей по пустыне
пустой...
Дни и ночи меня твои очи
зовут...
О, постой, караван!
Мое сердце, постой!
Колокольцы звенят, запевает
песок.
Он скрипит на зубах,
он царапает грудь...
Сорок дней и ночей мы идем
на восток,
Но опять от тебя не ушел
я ничуть.
Ты со мною всегда. Ты нужна,
как вода
Опаленным, соленым
от жажды губам...
Пусть вся жизнь протекла,
не оставив следа.
Вновь родившись – другую
тебе я отдам!
Замети мою память сыпучий
бархан,
Сумасшедшим самумом завей
самого.
Все равно мне, куда ты
бредешь, караван,
Я не помню, не помню уже
ничего.
* * *
Я в Пушкине живу,
Не в городе – в поэте,
Который наяву
Диктует строчки эти.
Им горизонт земной
Внимает без отрыва
И потрясен со мной,
Что мы, как слышно, живы.
1976
Публикация Рафаэля Соколовского
