Братский бред

Павел Лукьянов. Бред брат. – М.: Воймега, 2013. – 52 с.

Вышла вторая книжка Павла Лукьянова «Бред брат». О стихах этого поэта говорить сложно, но надо. Надо потому, что они являются интересным культурным феноменом, современным продолжением русской эмигрантской литературной традиции – поэт несколько лет прожил в Барселоне, думая, что покинул Россию навсегда. Надо и потому, что они – воплощенная концентрация времени. Тут и постмодернистская игра словом, понять которую дано не каждому, и что-то хармсовское. Тут и формирование своего собственного поэтического языка, игра смыслами, словесная игра, заложенная в самом названии. Смысл пробивается сквозь руины распадающихся словесных структур, питаемый удивлением перед настоящим. Почему бред? Почему брат? Почему бред брат, а не брат бред или бред брата, или братский бред, как удобнее было бы сказать по-русски, а читателю понять? Может, это просто слоган для удобства запоминания? Это все вопросы без ответа, они возникают для того, чтобы фантазия заработала и смогла воспринять чужой, иной космос – текст. Он наполнен удивительными закономерностями. Вот, наугад: «в гробу сколоченного счастья,/ в век затаенного добра,/ чем православнее погода,/ тем минаретнее дома».

Книга начинается эмигрантскими стихами. В лингвистической изоляции слово бьется и кристаллизуется: «...оставь пахучие подъезды, России людоедский вид,/ с которым нищий, сморщась, спит,/ не забирай продленный вечер, непотухающий закат –/ родятся дети и простят:/ поймется все – в иное время, в чужую мощь, в чужой народ/ твоя семья, как кровь, войдет/ и потечет, и будет голос из горла прежнего звенеть/ и не по-русски грустно петь/ про тихих девушек в тумане, про подвиг лондонских солдат,/ что беззащитно в глине спят.../ воспой чужую перспективу, подвесь по-новому язык,/ забудь про мысли напрямик...»

Не залипая на эмигрантской поэзии (а что, мы же не эмигрировали, возможно, и не будем) – продолжим читать. Что там за бред такой и брат? Ага, внезапное прозрение – натыкаемся на стихотворение «Формула куба»: «Дружба на куб похожа./ это одно и то же./ Это одно и то же:/ дружба и куб./ Рожа на куб похожа./ Рожа друга похожа.../ это одно и то же./ Это одно и то же: дружба и рожа...» Уже весело! И вдруг мы вместе с автором проникаемся метафизической истиной: «Боже, как же так тоже/ мы на тебя похожи?/ мы же похожи? похожи!/ Как же иначе? что же?!/ по образу мы же тоже...»

В общем, с новой книжкой Павла Лукьянова не соскучишься. Мир у него сложный и странный, веселый и загробный, тошнотворный и вселяющий надежду. Автор-герой блуждает, ищет, мечтает и пишет. О веселом и сиюминутном, о будущем, настоящем и вечном. «Я буду большим и старым, я выпущу мемуары/ за грань колокольного звона: ни сада, ни гроба, ни дома./ Я помню: стою на пороге, касаются пальцами ноги,/ я помню дождливое лето, не помню включается где-то,/ а жизнь за границей – не шутка: лишает частями рассудка...» Последняя строчка – не вранье. Автор успел пожить, кроме разных российских городов, в Женеве, Китае и Испании. Там, в Испании, он даже получил титул Короля королей поэтов русского зарубежья.

Но не титулы важны, важны сами стихи. И само время, отраженное в них, замедленное, но динамичное, и признание собственного несовершенства, и непонятности всего: «...посмотреть этот фильм, прочитать,/ начинать кое-что, не начать./ В математике был ведь раздел,/ человек – это тоже предел./ Кровяные тельца невесомы,/ электроны мы все, электроны». Да, мы, электроны, хотим читать книги в чем-то о нас самих, написанные таким же электроном, как мы. Павел – такой.