А вот они поговорили

Зима на вырост…
Фото Екатерины Богдановой

«Бенедиктин»

Я часто чувствую укор,

вбегая в магазин,

что в пылкой юности ликер

любил – «бенедиктин».

Бенедиктинцем мог бы стать,

легко носить жабо…

Ах, где тот пыл и где

та стать!

Не вышло; знать, слабо…

Но все ж оставим этот спор,

не в масть былая лесть;

с самим собой не надо ссор,

пить водку – это честь!

Где запасной аэродром?

Где новая звезда?

Нередко пью кубинский ром

и виски иногда.

Но почему-то до сих пор

средь жизненных руин

мне снится сладостный ликер,

да-да, «бенедиктин».

Стратонавт

Ау, моя душа, веди

благопристойно

себя, смотри – опять на улице

весна.

Венозное метро с утра везет

на бойню

немой рабочий скот в слепых

ошметках сна.

Так шпроты подают,

откупорив в «Ашане»,

так жмутся к фонарям сквозь

щупальца ночей…

Я тоже здесь стою и прядаю

ушами.

Качается вагон.

Не развернуть плечей.

Скорей свернись, как уж;

сложись легко, как веер.

И выброси снежком заученную

грусть.

Я стратонавтом был. Я вырос

в стратосфере.

И я СССР запомнил

наизусть.

Огромная страна, разбитая

на льдины,

под натиском ветров

крошится до сих пор.

А я еще держусь за Альда

и альдины,

тот книжный дефицит мне

как голодомор.

О чем еще сказать, в какой

признаться блажи?

Найду ли наобум родимое

пятно?

Вернусь домой, пойду на кухню,

разбодяжу

любимый черный чай… Теперь

уж все равно.

О звездах

Ребята звали выпить пиво.

А я никак не соглашался.

Как это было некрасиво!

Зачем так долго

я ломался?

Домой пришел все так же

поздно!

Лег спать, все так же

обессилев!

И не поговорил про звезды.

А вот они поговорили.

* * *

Жизнь надо мной

покуражилась всласть…

Пьяный дебош отставного

монарха.

Я ненавидел советскую

власть,

но отвратительней власть

олигарха.

Незачем рваться и нечем

дышать…

Всюду одна безысходность

слепая.

Сдайся, лопатками к мату

прижат;

Тришкин кафтан ежечасно

латая.

Дорог был запах грядущих

дорог;

нет иллюзорности даже

в помине;

вряд ли останется хоть бугорок

захороненья в безлюдной

пустыне.

Кто я? Кому я? Сплошная

тщета.

Не подводи понапрасну итога.

Как эстафета, уходит

мечта,

лишь на мгновенье ее и

потрогал.

Сдался, лопатками к полу

прижат;

плачет душа, бесполезно

летая;

незачем мчаться, раз нечем

дышать;

саван тугой – безысходность

слепая.

Славное море – священный

Байкал…

Ну и чего же ты в жизни

добился?

Выпил не бочку, всего лишь

бокал,

весь твой прибыток туда

поместился.

Гляциолог

Хочу я жить в яранге

и теплить в ней свечу,

а утром бумеранги

кидать, куда хочу.

Мой в вечность путь недолог,

сойдет и самолет,

ведь я же гляциолог,

я изучаю лед.

И снег мне тоже дорог,

я не сторонник нег,

откину утром полог

и изучаю снег.

Жаль, не спросить

у Ванги,

что ждет; ушла она…

Летают бумеранги,

как кленов семена.

На ночь закрою полог,

такой уж идиот,

к тому же гляциолог,

а в виски нужен лед.

Чтоб утром вновь

с одышкой

начать веселый день,

ведь в лес бежать

вприпрыжку

мне никогда не лень.

А ель полна иголок,

как полон я забот,

ведь я же гляциолог,

я изучаю лед.

* * *

Зима на вырост…

Но смех и грех:

то плюс, то минус;

то дождь, то снег…

На горизонте

клубок ветров;

берись за зонтик

и мчись в метро.

Стар или молод,

лелей мечты:

не перемолот

погодой ты.