В присутствии бунинской тени…

Юрий Кублановский. Чтение в непогоду. Избранное.
– М.: Русский Путь, 2012. – 224 с.

«Это поэт, способный говорить о государственной истории как лирик и о личном смятении тоном гражданина.

Его техническая оснащенность изумительна. Кублановский, пожалуй, обладает самым насыщенным словарем после Пастернака».

«Поэзии Кублановского свойственны упругость стиха, смелость метафор, живейшее ощущение русского языка, интимная сродненность с историей и не уходящее ощущение Бога над нами».

Первая цитата принадлежит Иосифу Бродскому, вторая – Солженицыну. Сегодня Юрий Кублановский, наверное, единственный современный поэт, которому посвятили такие восторженные слова два нобелевских лауреата, два гения русской литературы ХХ века.

Когда Кублановский был лишен родины и оказался на Западе в 1982-м, мало что предвещало скорое возвращение. За его спиной к тому времени был уже сборник, изданный на Западе с предисловием Бродского, публикации в «Метрополе» и «Вестнике русского христианского движения». На родине он работал сторожем в церквах и провинциальных музеях, естественно, ни на какую другую работу его не брали. Но, главное, он опубликовал открытое письмо «Ко всем нам», посвященное высылке Александра Исаевича Солженицына. Этого, конечно, простить не могли.

Когда Юрий Михайлович после высылки встретился с Солженицыным, тот сказал ему: «Через восемь лет вы вернетесь». Так оно и произошло. Кублановский стал одним из первых эмигрантов, вернувшихся, невзирая на все пророчества, в Россию. Вернее, в угасавший Советский Союз.

В поэзии он всегда занимал свое, только одному ему присущее место. Глубинные традиции русской поэзии в его стихах сочетались с восприимчивостью поисков Серебряного века, исканий русских литературных салонов и поэтических объединений предреволюционной России. Сам он говорил в одном из интервью: «У меня поэзия более почвенническая, и сам я по своему мировоззрению человек веховский, воспитанный на Достоевском. В общем, мое ощущение можно определить как либеральное почвенничество, и это помогло мне в Европе остаться русским литератором, жить русскими проблемами».

Сейчас ему исполнилось 65. В дни юбилея московское издательство «Русский Путь» подарило Юрию Михайловичу новую книгу его стихов «Чтение в непогоду».

Действительно, в эти строки надо вдумываться, никуда не торопясь, забыв о сумасшедших ритмах сегодняшних дней. Читатель словно погружается в совсем другую эпоху, когда было так много времени, чтобы подумать о себе и о своей жизни.

«Чтобы в час убывания белого/ Света, ставшего меркнуть в окне,/ Частью именно этого, целого/ На мгновение сделаться мне».

Поэт неразделим со своим веком, с историей страны, которую он так мучительно познавал в не столь давние, но уже забытые годы. «Так и нету внятного ответа/ Что такое стынь тоски вселенской.// И откуда вдруг источник света/ В дальнем устье улицы губернской? /Это жизнь с ее подушным правом// Это на год сделался взрослее/ Мальчик в красном с воинским уставом/ В костромской картинной галерее».

Книга открывается стихами Кублановского советских времен, теми, которые многими переписывались от руки. В них, несмотря на всю многопудовую ежедневную пропаганду, люди открывали правду. Его поэзия несла в себе зов минувшего, строки поэта обжигали своей прямотой и каким-то гулом давно минувших веков:

«…Россия, это ты на папертях кричала/ Когда из алтарей сынов везли в Кресты./ В края, куда звезда лучом не доставала,/ Они ушли с мечтой, какая ты».

Недаром эмигрантский критик Радашкевич назвал поэзию Кублановского «солью отлученной земли».

Юрий Михайлович всегда шел по выбранному пути. Что еще раз подтверждает «Чтение в непогоду». Пишет ли он о сегодняшнем времени, о своих друзьях, о безмерно любимых им провинциальных русских городах, он был и остается рыцарем классической поэзии, которой пропитан воздух его стихов:

«Кажется, что жизненная квота/ Вычерпана – но, наоборот,/ Из кармана заставляет кто-то/ Доставать затрепанный блокнот./ Словно это юнкер темноокий/ У себя в казарме налегке/ Спит и видит сон про одинокий /И мятежный парус вдалеке».