Эскиз к портрету мистификатора

Владимир Козаровецкий. Пушкинская тайна. Диплом рогоносца и другие мистификации.
– М.: Алгоритм, 2012. – 368 c.

Мало кто из современных писателей рискнет начать книгу с выражения благодарности своим литературным противникам. Козаровецкий рискнул. И это говорит об авторе гораздо больше, чем самая благожелательная похвала. Между тем он вполне мог бы ограничиться поддержкой друзей и союзников, таких как пушкинисты Альфред Барков и Александр Лацис (оба – уже ушедшие из жизни), Владимир Сайтанов и академик Николай Петраков, литературный критик Лев Аннинский и прозаик Алексей Биргер. Да отчасти и ваш покорный слуга. Итак, с помощью пушкинистов – или самостоятельно – Козаровецкий показывает:

что в «донжуанском списке» под инициалами N.N. поэт скрыл «прелестную польку» Анжелику, родившую от него сына;

что «Гавриилиада» была написана Пушкиным в 1822 году из мести царю и Аракчееву за ссылку и что впоследствии Пушкин использовал этот сюжет также и в мистификации с «дипломом рогоносца»;

что Александр Раевский «незаконно осужден пушкинистами» как враг и предатель Пушкина, что этот – как и Пушкин – человек чести всегда оставался его другом, а стихотворение «Демон» – их совместная мистификация и не имеет конкретного адресата;

что адресат стихотворения «Коварность» – поэт и драматург Павел Катенин, ставший прообразом главного героя «Евгения Онегина»;

что повествователем в «Евгении Онегине» является Онегин, который рассказывает о себе в третьем лице, но по закону жанра иногда проговаривается, выдавая свое «авторство»;

что «Евгений Онегин» – это сатира на литератора, который «на наших глазах пишет роман» и по мере изготовления главами приносит его Пушкину-издателю, а тот соответственно издает его поглавно;

что дуэль между Онегиным и Ленским имеет гораздо более глубокий и обобщенный смысл, выражая главную мысль книги: «Посредственность – убийца таланта»;

что в противостоянии с Бенкендорфом Пушкин, с талантом мистификатора отстаивая свои честь и достоинство, не спускал шефу жандармов ни одного удара;

что в поэме «Полтава», в тексте которой рассказчик, придворный историограф, излагает официальную, государственную точку зрения, Пушкин своими комментариями меняет знак нашего отношения к Мазепе на противоположный и что замысел поэмы, как и пушкинского романа, нами не был прочтен;

что известный пушкинский «диалог с митрополитом», открывающийся стихами «Дар напрасный, дар случайный…», является мистификацией и что все три стихотворения написаны Пушкиным;

Так Дантес или все-таки царь? Паоло Веронезе. Аллегория любви: измена. 1575. Национальная галерея, Лондон

что сказка «Конек-Горбунок» написана Пушкиным и что Ершов – по просьбе Пушкина – только поставил на нее свое имя, что в ней не только содержится требование освобождения декабристов как условие избавления от бед российского государства, но она к тому же является и предупредительным выстрелом в адрес царя и развернутой эпиграммой на Бенкендорфа;

что существует несколько способов доказательства пушкинского авторства «Конька-Горбунка»;

что «Ревизор» – совместная мистификация Пушкина и Гоголя и что Хлестаков сплошь и рядом «присваивал» факты биографии Пушкина;

что роман у Натальи Николаевны был не с Дантесом, а с императором Николаем I, что именно по этой причине так и не были опубликованы ее письма к Пушкину и что Дантес был всего лишь пешкой в руках императорской семьи;

что автором «диплома рогоносца» был Пушкин, который сам же и разослал его своим друзьям и себе самому;

что «диплом рогоносца», учитывая его направленность против двух императоров сразу, то есть против династии Романовых, был выдающимся по смелости поступком, гениальной пушкинской мистификацией и свидетельством того, что Пушкин был готов и к смерти, и к бессмертию.

Поскольку книга выстроена по хронологическому принципу, из ее глав складывается краткая биография мистификатора. В целом же она представляет интереснейший иллюстративный материал к приведенному автором в ее начале перечню характерных черт литературной мистификации как самостоятельного жанра искусства и некий свод мистификационных приемов, использовавшихся конкретно Пушкиным.

Читатель волен соглашаться или не соглашаться с аргументацией Козаровецкого, но он должен знать, что в его руках находится, пожалуй, первый серьезный путеводитель по русской литературной terra incognita, где скорее всего еще будут сделаны удивительные открытия.