Счастье есть!
Фото Владимира Захарина
* * *
Я на молочном языке пишу,
на млечном.
О бесконечном я пишу
и скоротечном.
О преходящем я пишу
и о бессрочном.
О чем – неважно. Важно лишь,
что на молочном.
Который, видно,
до рождения впитала
Еще когда пылинкой
в воздухе витала.
* * *
– Да ничего особенного там
И не было. Убожество и хлам
В твоей замоскворецкой
коммуналке –
Клопиные следы
и коврик жалкий,
И вата между рамами зимой.
– Да-да. Все так.
Но я хочу домой
В свое гнездо, к тем окнам,
к тем соседям,
К той ребятне. Давай туда
поедем.
Там во дворе –
волшебная сирень.
Там у соседки –
сильная мигрень.
Мигрень – какое сказочное слово
И как звучит загадочно и ново!
Там город мой, в котором
я росла,
Который я, к несчастью,
не спасла,
Там город мой, домашний
и зеленый,
Людьми, которых нету,
населенный,
Тот город, что моим
когда-то был,
А стал чужим. И сам себя
забыл.
* * *
Не пойму, где кончаешься ты
И где я начинаюсь.
Если жить не отчаешься ты,
То и я не отчаюсь.
Коль поднимешься завтра
чуть свет,
То и я встану тоже.
Без тебя меня попросту нет
И не будет, похоже.
* * *
Коль время мчится так
неумолимо,
То надо дать ему
промчаться мимо
Тебя, меня и всех до одного
И обходиться дальше без него.
* * *
А душу тоже надо ставить,
Как ставят пианисту руку.
Ведь, если так ее оставить,
Не отличит от счастья муку,
Не сможет уловить оттенки,
Полутона того, другого,
А то еще возьмет – застенки
Устроит из родного крова.
* * *
Меня уже почти что убедили,
Что для одних мытарств
меня родили,
Что я промаюсь
до скончанья лет,
Что нет покоя
да и счастья нет.
И вдруг чуть слышно
во вселенском гуле
«Есть счастье, есть», –
мне на ухо шепнули.
* * *
Ах, вечность, изменился
ли твой лик
Из-за того, что можно
сделать «клик»
И моментально поменять
картинку,
И кое-что пока убрать
в «корзинку»,
И, передумав, из нее достать,
И быстро чью-то жизнь
перелистать,
И, заведя страничку
в Интернете,
Забыть про то,
что существуют нети?
Мы и тебе страничку заведем,
И о тебе мы что-нибудь
найдем,
И упомянем карму или прану.
Ну что молчишь?
Тебе по барабану?