Эмиль Сокольский Евгений Степанов. Поколение.
– Таганрог: Нюанс, 2011
Стихи Евгения Степанова – это вдумчивый разговор с самим собой, непрестанно длящийся дневник его жизни; они всегда живые, неуспокоенные и, как правило, додуманные и дочувствованные. Погруженный в круговерть напряженной социальной жизни, поэт всеми силами старается сохранить в ней свое лучшее «я» – независимость, свободу, внутреннее равновесие, душевную чистоту и в редкие минуты – тишину. Недаром итоговый сборник «Поколение» начинается с «тихих» провинциальных впечатлений юности: именно в тамбовской глубинке автор «осознал, что в мире есть рябина» и «услыхал напевы аонид». Рассудочно-сентиментальный характер признаний выдает жителя мегаполиса: только в районном городке можно прийти к выводу, что «провинция учит стиху». И кто, как не коренной москвич, способен «со знанием дела» и с бодрой самоиронией написать о вокзальной толчее «разноязыкой толпы»:
Но ни минуты ни одной
Не раздражался на толпу я.
Поскольку сам я был толпой,
Сам всех толкал напропалую.
Или прочувствовать и выразить остроту мимолетной грусти на эскалаторе метро:
Кто-то увидал
Два зрачка родных.
Больше никогда
Не увидит их.
Примечательно, что спешка, суета, житейская круговерть нисколько не влияют на темп степановских строк. Стих словно сопротивляется пульсу большого города, скачущей череде повседневных забот, неизбежным эмоциональным всплескам; он ритмически организован и подчинен опрятной рифмовке (в книге собраны исключительно традиционные произведения). Голос поэта – спокойный, немного усталый, с оттенком запоздалого сожаления или сдержанной насмешливости, – всегда произносит нечто немногословное и, как правило, парадоксальное. По сути, каждое стихотворение Степанова – это своего рода попытка оглянуться, осмыслить вчерашнее, сегодняшнее и, конечно, бросить взгляд в завтра. И дело вовсе не в том, что прогнозы звучат на печальных нотах, а в том, что автор сохраняет пусть и не слишком воодушевленный, но решительный и даже упрямо-деловитый настрой:
попросить больше некого только Его
который на небе всевидящее Божество
но у него таковских как я навалом
впрочем я не печалюсь я стал бывалым
умотать больше некуда только туда
откуда назад не желают идти поезда
и суда не желают идти и летать еропланы
впрочем я не печалюсь другие планы
Я не случайно сказал о деловитости (отсюда, кстати, и немногословность, сведение высказывания к главному). Стихи Степанова предметны, в каждом пульсирует жизнь. Разговорная речь настойчиво перебивает литературную, не нарушая упругого ритма, ровного дыхания, не скрадываются и выразительные паузы, в которых поэт, не переводя дыхание, продолжает двигаться от слова к слову.
Как многие современные поэты, Степанов пользуется строчными буквами. Они усиливают ощущение того, что стихи его – не сочиненные, но рожденные сами по себе, из ниоткуда. Они – самоустранение поэта из напряженного поля извечных проблем, социальных игр, и если у других строчные буквы тут и там – признак безответственности, ослабления поэтического нерва, то у Степанова – залог искренности и обращенности к миру.
Жизнь для Степанова – не повод для радости, скорее – испытание на прочность («судьбе невозможно перечить/ получается так: жизни не будет иной», «здесь доллар правит, как наган», действуют «законы выживания/ и правила морали»). Жизнь приучила поэта к неуязвимости, к неприятию многого всерьез, недаром даже в самых грустно-исповедальных стихах как бы между прочим выступает невеселый юмор:
Я навьючен словно верблюд тюками
тюками контрактов проблем – напасть
я поддерживаю сердце руками
иначе оно может упасть
Здесь автор все же поэтически драматизирует картину: ничего подобного – он справляется. И пишет стихи, оставаясь поэтом и воином – «сам с собой ведущим войну». Это не просто красивая мудрая фраза. Без выяснения отношений с самим собой, постоянной потребности в подведении итогов Степанов немыслим. «Себя на собственном суде/ Сужу –/ Нет горше приговора»; «главное, чтобы осталась чиста/ совесть – да вот не осталась» – такими признаниями не щеголяют ради красного словца. И если поэт склоняется к самооправданию: мол, пусть и многогрешен, но все же выполнил Божии наказы – «Не подался в нувориши,/ Не предал свободных крыл./ Что ниспосылалось Свыше –/ Я в земельку не зарыл», – то, пожалуй, для того, чтобы «выровнять» линии своего пути, боясь лишь одного: «быть побежденным сатаной – как иуда».
совесть зубастая рыба пиранья
гложет меня как быка
нет не кончается ночь покаянья
длинна точно река
Поэзия Степанова – поэзия уединения, рождаемая при закрытых дверях, занавешенных окнах и зажженном камине. Стихами, вдохновением сохраняется его истинная жизнь.
спокойно
никаких истерик
историк самого себя
живу – не смят и не растерян –
и не влюбляясь а любя.
