Евгений Минин
Игорь Панин. Мертвая вода.
– М.: Вест-Консалтинг, 2011. – 96 с.
В предисловии к этой книге Дмитрий Быков пишет: «Панин – настоящий поэт, так мне кажется». Это единственное место, где я могу поспорить с Быковым. Потому что там, где ему кажется, я – абсолютно уверен. Поэт своими стихотворными рассуждениями может ввести в заблуждение несведущего читателя, но в данном случае я слишком хорошо знаю, где лирический герой и автор – разные люди, а где полностью совпадают. Игорь пишет от первого лица, пишет честно и искренне, не оглядываясь и не думая о последствиях произнесенного слова, как оно отзовется-аукнется. И если, прикрываясь лирическим героем, Панин может написать:
┘и чувствую, как скребутся в душе
сотни раз не написанные строки,
то сам автор, зная реалии жизни, в которой надо порой прикусить губу и промолчать, иногда – просто отвернуться, потому что за спиной, возможно, нет никакой опоры, говорит честно и горько:
Заплутав в трех бараках, загибаясь от ханки,
на безлюдье и раком станешь за две буханки.
Книга стихов Игоря мне кажется подобием некоего дневника, тетрадки с записью неожиданно пришедших мыслей, куда он в конце дня, будто этот день последний, выплескивает из себя все эмоции. Обратите внимание – идиллических стихов в книге нет, все на грани срыва голоса, разрыва сердца. Быть Вильгельмом Теллем в современной поэзии – задача непростая, литературная среда кишит пираньями, порой от растерявшегося автора и скелета может не остаться. Но Панин видит цели и бьет без промаха: «Я – не вокруг да около –/ в самое яблочко».
К сожалению, в нынешней системе координат жизни, точки существования для поэта нет – он зависим от обстоятельств, обязан зарабатывать на хлеб: величиной гонораров никого смешить не буду, а часто они вообще отсутствуют. Также необходимо растить детей, нравиться жене и другим женщинам, а процесс сочинительства у поэта непрерывен, и когда одно накладывается на другое, то стихи становятся похожими на боль. Добиваться признания – сложный процесс, у каждого толстого журнала свой контингент печатаемых, государственный институт вообще не имеет статьи для поддержки литераторов (о, где эти творческие отпуска, бытовавшие в советское время?), у каждого жюри – свои кандидатуры и т.д. Поэтому выход один: «...чтобы стать хорошим поэтом –/ нужно умереть».
Но смерть отнюдь не гарантирует последующей знаменитости. Однако Панин не был бы Паниным, если бы не верил в себя, в свою звезду:
┘жемчуга да икру я на ситец менял.
Но когда я умру – воскресите меня.
Еще одно ценное качество Панина-поэта – ирония. Присутствуя практически во всех стихах, она создает атмосферу реальной жизни реального человека с его реальными проблемами. Нет пафоса в стихах Панина – все всерьез, и каждый пусть понимает его в силу своей начитанности или┘ испорченности: «Пора б закончить все эти игры,/ и я кончаю┘»
Завершает книгу признанная «неполиткорректной» поэма «Австралия», доставившая в свое время автору немало неприятных минут. И могу добавить – будет доставлять и в дальнейшем. Предварительно процитирую цитату из стихотворения, не входящего в поэму:
Кому был обещан уют?
Как в ритме причудливой джиги,
у стройки нелепо снуют
таджики, собаки, таджики.
Автора надо понимать правильно, а не обвинять во всяческих┘ «измах». В страну, население которой уменьшается каждый год на миллион человек, идет наплыв людей иных мировоззрений и культурных ценностей. Пример многих стран Европы перед нашими глазами, когда пришедшие в поиске лучшей жизни начинают диктовать хозяевам свои правила игры.
Так вот, эта поэма адресуется апологетам широко разрекламированной в Европе и с позором провалившейся идеи мультикультурности. Хватит, подобно страусам, прятать голову в песок, не замечая того, что финал может оказаться трагическим. И очень страшно за наше будущее, если пророчество автора этой поэмы станет явью:
Побежим позорно, в чине ли, в ранге ли,
потащим добро – на горбу или волоком,
вот тогда станет ясно, о чем трубили архангелы
и по ком звонил колокол.
Удивительное дело, в России эту поэму о возможной гибели «белой цивилизации» под ударами «новых варваров» не заметили. Или попытались не заметить. А вот у нас в Израиле совсем наоборот, сужу по своим друзьям-литераторам, по себе, по местным сайтам и форумам. Ведь мы, если что, первыми испытаем те «прелести», о которых пишет Игорь, поэтому нам явно не до сентиментальных умилений идеями толерантности.
