Борис Кутенков
Дмитрий Артис. Ко всему прочему. Стихотворения. – М.: Шанс, Русский двор, 2010. – 96 с.
Новая книга московского поэта Дмитрия Артиса (р. 1973), вторая по счету (первая – «Мандариновый сад» – вышла в 2006 году в санкт-петербургском издательстве «Геликон плюс»), включила стихотворения 2006–2009 годов, композиционно выстроенные в пять разделов.
Стихи эти вертикальны (сам автор дает определение – «фигурная речь»): часто повторяются начальная и конечная точки маршрута: «небо над эстакадой» – «дно стакана»; «путь от яслей до погребальной урны», «и снизу, и сверху сплошная солома», от первого до последнего увлечения. Вертикаль выражена и с помощью ощущения преемственности: мужчина – женщина – продолжение рода – постоянно встречающиеся «птенцы», упоминания «новых поколений».
┘ и через много лет
мы повторимся в детях.
Отсюда – и характерные мотивы падения и опоры:
смотри, как меня подпирает отчизна;
жизнь без ощущения земли;
иметь один вестибулярный остов.
Семья, покой – твердая почва, которая, однако, в любой момент может выскользнуть из-под ног. В этом смысле один из основных посылов книги – своеобразный самоэкзамен: а смогу ли я удержаться? не сорвусь ли в обрыв?
Да и Отчизна «подпирает могильными плитами». Значит, добро может обернуться и злом. Даже бетон перед лицом сорвавшегося птенца – это одновременно и материал для созидания, и конец всего. Отсюда возникает и часто встречающийся в книге мотив строительства: «туннель проложен. Бог изобретен»; «Примусы починяем». Человек сам выстраивает свой мир (опять аналогия с выстраиванием ответа на экзамене).
 Отчизна подпирает могильными плитами... А.К.Саврасов. Могила на Волге. Окрестности Ярославля. 1874. Государственный художественный музей Алтайского края |
Автохарактеристика же лирического героя построена на «черно-белом» паронимическом контрасте, важном для творчества Артиса:
Слыву человеком отчасти мирским,
отчасти божественно мерзким.
Вечный для поэтов контраст «божественности» и «мерзости» отсылает к ряду поэтов, но в особенности блоковской «Незнакомке»: этому стихотворению и психологически, и стилистически наследует лирика Артиса. Влияние Александра Блока подчеркнуто и эпиграфами, и мотивом «мирового ветра», и удачными центонными перекличками:
Февраль, не стремящийся к маю,
отныне приветствую звоном щита
и жизнь без любви принимаю.
Контраст этот, подчеркивающий неустроенность лирического героя, его «подвешенность в пространстве», декорирован и многочисленными атрибутами «бродяжьей жизни»: «водка из горла», «ближайшая пивная», неоднократно упоминаемый «бордель», с которым в одном из стихотворений сравнивается мир.
Еще один контраст, напрямую связанный с первым, связан с мотивом внутреннего двойника, на плече которого «качаются противоречий коромысла». Вот характерные строки:
Я как могу топлю ее в вине.
И оттого мне постоянно дурно,
Что слишком часто думаю о ней
И о другой нет времени подумать.
Напоминает многое – кто из поэтов только не педалировал эту тему! От Сергея Есенина с его «черным человеком» до Бориса Рыжего – помните: «Мой герой ускользает во тьму┘» Но наиболее явная ритмическая аллюзия – к Владимиру Высоцкому: его конкретному стихотворению про «второе я» и всему творчеству в целом. Оба – поэты-театры, мучимые внутренними двойниками (сходство подчеркивается еще и фактами биографии: Дмитрий Артис – директор театра «Театральный особнякЪ»).
Все стихи в книге лаконичны, выверены композиционно, автор не прячется за «испытанными речами» – ведь и в скупом, по-мужски лаконичном разговоре можно сказать больше, чем в выспренней тираде.
Дарья Гармоненко