Ольга Дунаевская
Александр Немировский. На гранях времен. – М.: Семрик, 2009.
Эта маленькая книжка стихов – двенадцатая для Немировского-поэта, но он ее не увидел. Александр Иосифович скончался в феврале 2007 года. Немировского я узнала, когда мне было лет семь. Мы поехали с родителями в Воронеж, где они работали еще до моего рождения. В полутемном коридоре огромной квартиры стоял высокий черноволосый человек и улыбался, слегка наклонив голову. Уходя, я уносила трофей – подписанную мне книжку «За столбами Мелькарта». Через несколько лет я прочитаю ее и другие его книги – с его легкой руки исторические романы надолго станут моим главным чтением, – а мой одноклассник как-то скажет, что его любимый писатель Александр Немировский. «Я его знаю», – гордо сообщила я. Приятель не поверил – пришлось предъявить «вещдок».
В то время я была уверена, что захватывающие книги для детей по истории Древнего мира, которые пишет Александр Иосифович, и есть его главное занятие. Потом узнала, что он еще преподает эту историю в Воронежском университете, где создал кафедру истории Древнего мира и древних языков, став ее первым заведующим. Затем, уже сама будучи студенткой, я снова попала в Воронеж на практику. Тогда я познакомилась с Немировским-переводчиком – Рильке, Гессе, Бехера – и публикатором: он подготовил и, как тогда говорили, «пробил» первые советские публикации переводов Рильке в воронежском журнале «Подъем» и первую после гибели Мандельштама подборку его стихов из «Воронежских тетрадей» в том же «Подъеме».
Полузапретного тогда Мандельштама Немировский знал наизусть, кажется, всего. Помню, как мы сидим в заставленной цветами гостиной у Натальи Евгеньевны Штемпель, с которой дружил Мандельштам во время воронежской ссылки, как хозяйка, прихрамывая на одну ногу («к сырой земле невольно припадая»), обходит стол, наливая всем чай, и просит: «Саша, почитайте еще».
Следующий раз мы увиделись уже в Москве: в конце 70-х Александр Иосифович ушел «со службы» и переехал сюда насовсем. И только тогда я с изумлением узнала, что Немировский и сам – замечательный поэт. А ведь он ценил свои поэтические опыты едва ли не больше, чем все остальные занятия, и на вопрос художника, оформлявшего его книги: «Кто вы – историк, писатель, переводчик?» – ответил: «Я – поэт».
Стихи он писал всю жизнь, с детства. В юности дружил с «военными» поэтами Павлом Коганом, Михаилом Кульчицким, но особенно близок был с Николаем Майоровым. С ним Немировский пошел в военкомат в 41-м, потом стал первым публикатором стихов погибшего Майорова, ему посвятил стихотворение, где есть такие строки: «Встают сугробы, словно берега,/ И мы скользим меж ними, как фрегаты./ И музыка звучит издалека,/ Прекрасная, как Лунная соната». Они, родившись в один год, умерли в один зимний день – 8 февраля, только Майоров на 65 лет раньше.
При жизни у Александра Немировского вышло 11 книг стихотворений. Его первая стихотворная публикация появилась в газете «Московский университет», когда Александр Иосифович стал студентом истфака, через год поступив и в Литературный институт. Стихи Немировского тех лет далеки от «комсомольских восторгов» его современников: «Он не откроет внутреннюю связь/ Между частями разных механизмов,/ Он в стороне от времени и жизни,/ Во времени всю жизнь прокопошась» («Часовщик», 1938). Философичны и его стихи военного времени; войну он, окончив Томское военное училище, прошел всю, был ранен за Одером в апреле 45-го: «Пока я полз и руки в кровь царапал,/ Пока бежал в атаку на врага,/ Здесь время шло, обрушиваясь на пол,/ Кусками штукатурки с потолка» («Двумя досками дверь моей квартиры┘», 1945).
Стихи Немировского всегда не «одноуровневые». Вот его стихотворение «Прощание с Воронежем» (1995), где такие финальные строки: «И всю дорогу не дает покоя/ Поэту мысль, сводящая с ума:/ Осталась за Воронежем-рекою/ Не горечь ссылки – жизнь его сама». Оно о Мандельштаме, но – и о себе. Основатель советской этрускологии, автор множества книг по античной истории, Александр Немировский в стихотворении, посвященном Гомеру (1985), пишет: «В вечность дел своих и слов не верьте./ Все уносит времени река./ Память наша, слава и бессмертье –/ Это милость ветра и песка».
Немировский был всегда окружен людьми, его очень ценили, к нему тянулись, не только потому, что он был Личностью, но и потому, что и сам он поразительно умел ценить людей. Если перечислять все, чем он мог одновременно заниматься, получится изрядный список: он переводил; писал статью или монографию; готовил к публикации учебник для вузов и книгу для чтения в школе; работал над историческим романом или изданием мифов; писал стихи. И всегда – общался. Он бывал рад пришедшему, никогда не показывая, что тот, возможно, попал не вовремя. В одном из стихов поэт спрашивает себя: «И сколько дел, затеяв, не доделал,/ И сколько лет пустых моих прошло?»
Немировский ушел из этой жизни, когда ему было 86 лет, ушел, полный новых идей. Он, безусловно, не доделал множества дел, но ни один год его жизни не прошел пустым.
