Андрей Щербак-Жуков
Михаил Сапего. Sapega vulgaris – Сапега обыкновенный. – СПб.: Красный Матрос, 2009. – 80 с.
Латинское слово «vulgaris» не имеет ничего общего с русским «вульгарный». Это не просто слово, а часто научный термин или определение. Оно очень часто встречается в видовых названиях животных и растений. Вот, к примеру, есть гребенчатый тритон – Triturus cristatus. Он отличается вычурными формами тела. А есть Triturus vulgaris – то есть тритон обыкновенный, его еще называют гладкий тритон. Он ничем не выделяется и обитает чуть ли не в любом более или менее чистом водоеме по всей Европе и половине Азии. Есть Sturnus vulgaris – скворец обыкновенный. Тот самый, что знаком каждому, что прилетает по весне и жизнерадостно гомонит в листве, скажем, сирени обыкновенной – по латыни Syringa vulgaris, – которая тоже растет едва ли не под каждым окном┘ Все эти живые существа настолько обычны и распространены, что биологи не смогли им придумать никакого специального названия, являющегося следствием какой-то уникальной особенности. Все они обычны, но от этого не менее прекрасны!
Таковы и трехстишия Михаила Сапего. Его сборник как будто специально создан для того, чтобы наглядно продемонстрировать огромную бездну, простирающуюся между понятиями «обыкновенный» и «вульгарный». Эти стихи рождаются из каждодневного быта – не самого, надо сказать, яркого и выдающегося. А чего в этом удивительного – мы все помним ахматовское «Когда бы знали, из какого сора┘».
"...одну потерял, другую отдал снежной бабе..." Авторская иллюстрация из книги |
Вот и тут та же история. «Воду так смачно/ лакает щенок┘ – / самому захотелось!..» Что может быть проще и обыденней? А трогает до глубины души. Яркий пример митьковского искусства – просто, немного наивно, необычайно точно и щемяще трогательно. Просто, но отнюдь не примитивно. А вот в этих трех строчках – не только настроение, не только история, но и, если присмотреться, целый характер, а значит, и судьба: «Перчатки┘ –/ одну потерял,/ другую отдал снежной бабе┘» Даже тема выпивки – такая неоднозначная и вроде бы граничащая с вульгаризмом у Михаила Сапего – приобретает симпатичные и милые сердцу черты: «Пил накануне/ и, как результат┘/ эх, Сапега┘ Сапега┘» Мало кто из поэтов способен на столь глубокую самоиронию. «Свой среди своих! –/ лёг в лопухи/ и лежу┘»
Дополнительную выразительность стихам придают авторские иллюстрации – такие же скупые, сдержанные и очень точные. Без них тоже можно было бы, но с ними – лучше.
Михаил Сапего хорошо известен как независимый книгоиздатель. Его небольшие, но всегда тщательно сделанные книги трудно спутать с чьими-то другими. Их много, и все они узнаваемы. А вот стихов он пишет довольно мало. В книге 58 миниатюр, и это, по сути, – отчет за два с лишним года. Да, стихов у Михаила Сапего немного, но они так же безошибочно узнаваемы. Не случайно писатель-митек Владимир Шинкарев написал на задней стороне обложки, что в этой книге – целый мир: «Не только мир Сапеги от утреннего похмелья до вечернего ветерка ясно увидишь, но и весь мир, без всякого изъяна».
А почему так? А потому что Sapega – vulgaris. То есть Сапега – обыкновенный. Такой же обыкновенный, как тритон в лужице, как скворец на ветке, как сирень под окном┘ Он органичен в своей среде, в своей поэзии. «Хайку решил написать – / чем не повод/ для хайку?..» Просто. И никаких секретов.
