Пушкин для бедных Лиз

Моя знакомая, принадлежащая к вымирающему читательскому виду (сама не пишет, а читать любит), обожает поэзию. Больше всего Лизу восхищает Эдуард Асадов – в частности, его «Комары». Точное название этого стихотворения я не помню – помню только, что в пионерлагере соседки по палате переписывали их в свои тетрадочки с девичьими тайнами и мечтами о том, как было бы хорошо, если бы кровососущие «кусали бы лишь мерзавцев, негодяев и подлецов». И другие стихи Асадова тоже, а вот Пушкина не переписывали – кто же будет в каникулы добровольно осваивать школьную программу по литературе (оставшаяся за ее рамками «Гаврилиада» до нас, одиннадцатилетних, тогда не добралась). Однако детско-юношеская приязнь к Асадову оказалась стойкой не только у Лизы – судя по тому, с какой периодичностью его строки звучат по радио в метрополитене, это один из любимых народных поэтов навеки и присно, Пушкин для бедных.

Не обращая внимания на авторитеты мирового и отечественного литературоведения, Лиза гнет свою филологическую линию: «Асадов душевный и напевный, значит, гармоничный и настоящий. И вообще, как можно сказать о поэте, что он плохой, если он хоть кому-то нравится, это же так субъективно. Разве есть формулы, по которым определяют, поэзия это или не поэзия?» И можно сколь угодно по-пингвиньи всплескивать руками и хватать ртом воздух, но Лизин вопрос «разве Асадов хуже Пушкина?» остается для нее чисто риторическим.

Провести четкую границу между гением и талантом, талантом и версификатором, версификатором и графоманом получается не всегда – зачастую она зависит от доброй (или недоброй) воли литературоведов и просто современников. Печальных примеров в пух и прах распиаренных посредственностей и незаслуженно забытых дарований в истории великое множество, а уж сейчас, в эпоху информационной передозировки и интернета, превращенного в братскую литературную могилу, – тьма тьмущая. И все же чудеса порой случаются, и таким неслучайным чудом стал, например, выход стихотворений Сергея Петрова, который при жизни был известен исключительно как переводчик. В послесловии к его двукнижию Евгений Витковский вспоминает: «Когда в 1993 году я предложил Е.Евтушенко вставить в его антологию «Строфы века», которую редактировал, несколько стихотворений Петрова┘ он поначалу был свято убежден, что я этого поэта сам выдумал, и не помогли никакие убеждения в том, что если бы я умел такие стихи писать, то не редактировал его антологию. Петров умел то, чего обычный человек не умеет. Его созидательная энергия, будь она направлена, скажем, не на поэзию, а на градостроительство, добавила бы России третью столицу. Но столиц в России много, а Петров один».

Надеюсь, что Лиза все-таки оценит «напевность» стихов Петрова: «Ты мной нигде не встречена,/ не знаю, кто такая,/ но нежностью отмечена,/ как древле Навзикая.// Она – виденье давнее,/ И знаю, что, быть может,/ влюблен я был всегда в нее/ и сам собою прожит.// Небывшее рассеивай/ (оно лишь анонимы),/ судьбою Одиссеевой/ по памяти гонимый.// Зачем же снова чудится,/ что, до души раздета,/ любовь когда-то сбудется,/ хотя бы в прошлом где-то.// Пока еще мерещится, что я любить сумею,/ что жизнь, по сердцу резчица,/ мне выточит камею». Хотя в метро они вряд ли зазвучат – и слава богу. А вот некоторые стихотворения Генриха Сапгира – например, детские – были бы там вполне уместны. А то все Михалков да Михалков.