Мученики и жертвы

«Современные записки» (Париж, 1920–1940). Из архива редакции. Т. 4. – М.: Новое литературное обозрение, 2014. – 1152 с.

Заключительный том неизданных материалов журнала завершает переписку руководства с авторами издания. Он раскрывает непростые отношения внутри редакционного коллектива и между редакцией и авторами.

За внешней успешностью проекта толстого журнала русского зарубежья был не только тяжелый труд поиска новых авторов и их удержания (финансовые возможности не всегда позволяли выплачивать высокие гонорары). Оставалась не менее тяжелая проблема – как совместить собственные убеждения со вкусами публикующихся на страницах «Современных записок» писателей, историков, общественных деятелей. Журнал был основан членами партии социалистов-революционеров. В эмиграции они были наряду с меньшевиками одной из самых левых партий. Тем самым практически весь спектр политической и общественной мысли русского зарубежья был в их глазах «реакционнее».

Так возник спор по поводу публикации воспоминаний политика и общественного деятеля, посла Временного правительства во Франции Василия Маклакова. Это были интереснейшие мемуары, в которых политик подробно и аргументированно разбирал ошибки оппозиционных партий (главным образом собственной – кадетов). Маклаков признавался: «Эти «Воспоминания», по существу, должны меня рассорить с Милюковым» (Павел Милюков был до 1921-го главой партии кадетов).

Изначально Маклакова попросили не восхвалять премьер-министра Петра Столыпина («реакционер») и не ругать Милюкова и Керенского. Одновременно в «противовес» мемуарам печатались альтернативные тексты, в частности, такой «тяжелой артиллерии», как редактор журнала Марк Вишняк.

И если в случае с Маклаковым публикация в итоге состоялась, то с романом Ивана Шмелева «Солдаты» все оказалось сложнее. Шмелев, начинавший свой творческий путь с довольно левых позиций (он примыкал к кружку Горького «Знание»), в эмиграции исповедовал уже много более консервативные взгляды. В «Солдатах» он прямо критиковал интеллигенцию за реакционность, революционные организации сравнивал с «лупанарами» (домами терпимости). Впрочем, и сам писатель не скрывал, что у него «мало друзей в левых краях».

Поэтому неудивительно, что в редакции «Современных записок» возникли споры по поводу уместности печатания продолжения «Солдат». Не исключался вариант (крайне нежелательный) даже прямого разрыва со Шмелевым. К счастью, обошлось. Писатель сам по причине неважного состояния здоровья и занятости (наличие более приоритетных проектов) прервал работу над романом, который так и остался незаконченным.

В отличие от Шмелева Владимиру Набокову удалось завершить публикацию романа «Дар». Правда, в урезанном виде. Глава об общественном деятеле XIX века, беллетристе Николае Чернышевском была опущена. Марк Вишняк прямо писал Набокову: «В отдельном издании романа вы восстановите вашего «неуча», а в историю литературы этот эпизод войдет как образец демократической цензуры, а вы – с ореолом мученика и жертвы». Отрывок из «Дара» (арест Чернышевского), предложенный в газету Милюкова «Последние новости», тоже был отвергнут.

Объективности ради, как минимум один редактор «Современных записок», Илья Бунаков-Фондаминский, был против подобной цензуры. Но его предложение напечатать отвергнутую главу в «Русских записках» выглядело, мягко скажем, наивным. Ведь этот журнал был, как мы теперь говорим, «дочкой» «Современных записок». 

Кстати, сам Набоков усилия своего редактора не забыл. В английской версии своих воспоминаний «Память, говори» он характеризовал Фондаминского как «святого, героического человека».

Такая вот политическая цензура в эмиграции. Как и в Советском Союзе, ее инициаторами были представители левых партий. Только журнал у эсеров получился замечательный, как, впрочем, и материалы редакционной переписки.