Василий Резаев Т.А. Агапкина. Мифопоэтические основы славянского народного календаря. Весенне-летний цикл. - М.: "Индрик", 2002, 816 с. - ("Традиционная духовная культура славян. Современные исследования").
Перед нами фундаментальный свод материалов по народному календарю. Цель исследования - выявить общие основы календарной обрядности и мифологии у славян. В книге Т.А. Агапкиной эти основы предстают как набор "тем". Расплывчатым и беспредметным это понятие кажется лишь на первый взгляд. На самом деле речь идет о некоем представлении, которое определяет мифологический характер календарной даты и должно выявляться лишь при анализе самых разных источников. Кроме собственно календарных обрядов, в их число входят приметы, всяческие пословицы и присловья, ну и, конечно, хрононимы - названия соответствующих дат в разных славянских народных календарях. Например, исследовательница собирает все данные по русской Масленице и ее западно- и южнославянским аналогам и объединяет все это в разделе "Тема: плодородие и фертильность". Это означает, что смысл масленичных обрядов заключается в магической стимуляции плодородия земли и соответственно фертильности женщин.
Интересны, конечно, не "темы" сами по себе, а то, как они следуют друг за другом. Агапкина обнаруживает отчетливое противопоставление календарных "тем" до и после прохождения главного календарного рубежа - после наступления нового года, который у славян в древности приходился на раннюю весну. По одну сторону рубежа - "плохое время", когда по земле ходят демоны и мертвецы, временно возвратившиеся с того света, а живые вынуждены следовать множеству запретов (Тодорова неделя и вторая неделя Великого поста), по другую - "хорошее время", когда природа возрождается и всякое начинание приносит успех (после Благовещения).
Наблюдения Агапкиной, касающиеся славянского нового года, отчасти подтверждают теорию "Вечного возвращения" Мирчи Элиаде. Напомним, суть этой теории в том, что для архаического мироощущения характерно, с одной стороны, восприятие времени как цикла, с другой - отождествление социума и космоса. Так что прохождение календарного рубежа, в особенности новогоднего, мыслилось как смерть-воскресение и природы, и человеческого коллектива одновременно.
И все же возникает впечатление, что в большинстве случаев "новогодние" темы не выстраиваются в архетипическую последовательность, а как бы перемешаны и "размазаны" по всему протяжению рассматриваемого Агапкиной календарного отрезка. Масленица с ее продуцирующей магией предшествует Великому посту, а поминальные обряды, кроме Тодоровой недели, проводятся еще и на Пасху, в Семик и на Троицу. Связано ли это с тем, что христианский и языческий календари, наложившись друг на друга, так и не слились окончательно, или же дело в неких ареальных различиях (как-никак суммируются разные традиции), - из изложения Агапкиной не совсем понятно. В результате искомый инвариант славянского народного календаря оказывается каким-то неуловимым и неосязаемым.
Несмотря на это, работу Агапкиной можно и нужно рекомендовать как увлекательную энциклопедию славянских календарных обычаев, в которой встречаются действительно уникальные факты. Например, тот, что российский мордобой по праздникам также изначально подразумевал магическую стимуляцию плодородия.
Большим достоинством книги, безусловно, являются указатели. Кроме предметно-тематического указателя и указателя хрононимов, есть еще и совершенно замечательный указатель "основных тем, сюжетов, мотивов и ритуальных действий" - фактически краткий конспект книги. Так что труд Агапкиной - это настоящий подарок тем, кто занимается/интересуется календарной мифологией. Жаль только, что хрононимы в тексте книги далеко не всегда сопровождаются указанием календарной даты. Возникает парадокс, определенно не предусмотренный автором: ключом к работе о латентном славянском язычестве в полной мере обладает лишь "воцерковленный" читатель (малочисленные профессионалы, которые должны все это знать независимо от вероисповедания, не в счет), а такого читателя исследование Агапкиной вряд ли обрадует.
Дарья Гармоненко