Виктор Куллэ Joseph Brodsky: The Art of a Poem. Edited by Lev Loseff and Valentina Polukhina. London: Macmillan Press, 1999. 257 p.
Представлять читателю очередной сборник, посвященный поэтике Бродского, в год его 60-летнего юбилея даже как-то неловко. Со времен памятной "новомировской" публикации 1987 года практически весь корпус текстов последнего классика уходящего века распечатан рекордными тиражами. Близка к завершению работа над его многотомным собранием сочинений. После смерти поэта в январе 1996 года как на Западе, так и в возлюбленном Отечестве опубликовано несколько посвященных ему монографий и коллективных сборников, книги бесед и интервью, материалы научных конференций, фотоальбомы. На подходе - первые ласточки столь нелюбимых поэтом мемуаров, "вуайеристского жанра" биографии.
Количество написанного Бродским огромно, а написанного о нем - и вовсе не поддается исчислению. Для того чтобы сориентироваться в цельном, но довольно изощренном мире поэта, рядовому читателю, похоже, по-прежнему требуется путеводитель. Отечественная критика и филологическая наука, долгие годы занятые не анализом поэтики Бродского, но установлением (либо оспариванием) его места в литературной иерархии, по сей день значительно отстают от своих западных собратьев. К сожалению, монографии и сборники статей, посвященные поэтике и эстетике Бродского, в России не переведены и не изданы. Вот и данный сборник, вышедший в "Макмиллан Пресс" на английском языке и, естественно, скромным тиражом, пополнит список заманчивых, но практически недоступных изданий. Что обидно и даже глупо, ибо из 13 его участников семеро написали свои статьи по-русски.
Редакторы-составители сборника "Иосиф Бродский: искусство стихотворения" Лев Лосев и Валентина Полухина в представлении не нуждаются. Однако не все поклонники блистательной поэзии Льва Лосева знают, что под его редакцией вышел некогда первый сборник "Поэтика Бродского" (1986), не говоря уже о том, что сейчас Лосев занят подготовкой тома Бродского для "Библиотеки поэта". Профессор Кильского университета Валентина Полухина, известная отечественному читателю по сборнику "Бродский глазами современников" и по составленному ею тому интервью поэта, является также автором первой англоязычной монографии о нем "Joseph Brodsky: A Poet for Our Time" (1989) и фундаментального "Словаря тропов Бродского" (1995).
Данная книга - не первый опыт совместной работы Лосева и Полухиной: в 1990 году в том же "Макмиллане" вышел подготовленный ими сборник "Brodsky"s Poetics and Aesthetics". Разница между двумя этими книгами (при том, что состав авторов совпадает почти наполовину) принципиальна. Если десять лет назад подбор материалов был довольно разношерстным и в значительной степени обуславливался маститостью участников, то сегодня все авторы оказались объединены конкретной задачей: сколь можно более глубоким анализом одного конкретного стихотворения. Это означает качественно иной, более основательный уровень подхода к изучению поэтики Бродского, намеченный также в двух подготовленных Полухиной спецвыпусках журнала "Russian Literature": "Жанровая клавиатура Бродского" (1995) и "Бродский - критик" (2000).
Главной целью как авторов статей, так и составителей сборника было проникнуть в творческую лабораторию поэта. Отмычки при этом предлагались самые разнообразные: стиховедческие, историко-литературные, лингвистические, интертекстуальные etc. Удивительно, но никто не воспользовался тем методом последовательного - слово за словом - анализа текста, который сам Бродский блестяще применил в своих эссе по отношению к "Новогоднему" Цветаевой и к "1 сентября 1939 года" У.Х. Одена.
Методы проникновения в текст Бродского, повторюсь, у каждого из участников сборника различны. Так, профессора Джерри Смит (в анализе "Пенья без музыки") и Барри Шерр ("К Урании"), так же как и М.Ю. Лотман ("На смерть Жукова"), вполне ожидаемо сделали главный упор на стиховедческих параметрах. А Роман Тименчик, обратившийся к стихотворению "1867" из "Мексиканского дивертисмента", написанному на мотив аргентинского танго "Эль Чокло", прослеживает истоки подобного включения танго в поэтический текст у авторов Серебряного века. Чрезвычайно сильным и интересным является анализ стихотворения "Одиссей Телемаку", предложенный Людмилой Зубовой. Автор рассматривает эти знаменитые стихи в свете сложного интертекстуального взаимодействия (и противостояния) поэтик Мандельштама, Ахматовой и Цветаевой. Валентина Полухина, избравшая для анализа стихотворение "Я входил вместо дикого зверя в клетку┘", написанное поэтом в день своего 40-летия, видит в нем своеобразный "Exegi monumentum" Бродского: "Последний поэт высокого стиля пишет своего рода стихотворение-памятник <...> Так, благодаря совпадению планов биографического и поэтического, Бродский концептуализирует жизнь, выстраивая свою легенду. Легенда эта обретает все большую убедительность".
Несколько особняком стоят в сборнике работы двух поэтов, двух друзей Бродского: Льва Лосева (посвященная стихам "На столетие Анны Ахматовой") и Томаса Венцловы (обратившегося к адресованному ему "Литовскому ноктюрну"). Их отличает не только естественная для стихотворца глубина проникновения в текст, но и выверенное сочетание собственных воспоминаний со строгим филологическим анализом. Являясь, как и сам Бродский, не только поэтами, но и преподавателями словесности, они каким-то образом исхитряются даже довольно нудное изложение стиховедческих материй превращать в увлекательное чтение. Оригинальна трактовка стихотворения "Дорогая, я вышел сегодня из дому...", предложенная Сергеем Кузнецовым. Интересен взгляд Роберта Рида, преподававшего в Белфасте во время посещения города Бродским, на преломление североирландской трагедии в стихотворении "Belfast Tune". Среди прочих участников сборника: Давид Бетеа, Леон Барнетт, Вилем Вестлейн.
Сборник "Иосиф Бродский: искусство стихотворения" не лишен мелких досадных недочетов. Так, в статье Сергея Кузнецова содержится фактическая ошибка: стихотворение "25.XII.1993" посвящено отнюдь не знаменитой М.Б., адресату книги "Новые стансы к Августе", но иному человеку с инициалами "М.В.". Но главный (и самый прискорбный) его недостаток заключается в том, что сборник вышел в свет не в той стране и не на том языке. Отечественным читателям (не говоря об исследователях) подобный трезвый и аргументированный взгляд на творчество Бродского все еще не очень-то свойственен. Иметь дело с "мифом Бродского" все-таки куда соблазнительнее, чем с анализом конкретных текстов. Впрочем, сегодня, когда полемика вокруг мифа о Бродском перекочевала в область истории литературы и обрела некоторую историческую протяженность, становится очевидным, что довольно непримиримый спор шел не столько о самом Бродском, сколько о законности того пути развития отечественной поэзии и русского языка, который он самим фактом своего существования закреплял, или - встав на его точку зрения - той неизбежности саморазвития языка, которой он служил до последнего дня своей жизни.
