Православный зритель – широкий зритель

В театре рождаются новые жанры – например, житие. Сцена из спектакля «Имя России – Александр Невский». 2021. Фото предоставлено пресс-службой театра «Глас»

Татьяна Георгиевна Белевич – актриса, сценарист, автор пьес, директор Русского духовного театра «Глас», заслуженная артистка РФ. Родилась в Москве. Окончила Высшее театральное училище им. М.С. Щепкина. Работала в Драматическом театре г. Новомосковска, Московском областном ТЮЗе.

Никита Сергеевич Астахов (род. 1943) – актер, режиссер, сценарист, художественный руководитель Русского духовного театра «Глас», заслуженный деятель искусств РФ. Родился во Владивостоке. Окончил Высшее театральное училище им. М.С. Щепкина. Работал в Театре им. В. Маяковского, Литературном театре ВТО, Москонцерте. 

В 1989 году Татьяной БЕЛЕВИЧ и Никитой АСТАХОВЫМ создан Русский духовный театр «Глас», в 1991-м получивший статус государственного. 24 апреля «Гласу» исполнилось 35 лет. В связи с этой датой с основателями театра побеседовала Ольга РЫЧКОВА.

– Татьяна Георгиевна, Никита Сергеевич, в 1989-м, в разгар перестройки, в искусстве царил разгул свободы, даже вольности: рок-концерты, фильмы «Маленькая Вера», «Интердевочка»… Ваш театр появился как альтернатива всему этому?

Татьяна Белевич: Мы воспользовались этой свободой – свободой выбора. И наш выбор был важен в ту сторону, которой мы сейчас занимаемся – это православное направление в культуре.

Никита Астахов: Мы ни о ком и ни о чем не думали. Это просто момент рождения. Рождения, развития людей, их сознания, поиск новых театральных форм. Просто наступило время для рождения русского духовного театра. Само время, как море, вытолкнуло нас наверх, как щепку, и мы потихоньку поплыли. Слава Богу, не утонули.

– Слово «духовный» в названии театра означает, что вы ориентируетесь только на православных зрителей? В репертуаре есть вполне светские спектакли – «Беда от нежного сердца» по пьесе Владимира Соллогуба, «Русалочка» Андерсена…

Т.Б.: Православный зритель – широкий зритель. Да, он ходит в храмы, но это не означает, что он смотрит спектакли или кино только на религиозную тему. Те же священники или монахи смотрят разные материалы. Конечно, не должно быть пошлости, но широкие формы и жанры, в том числе классика, – это пожалуйста. Мы ориентируемся на широкий круг зрителей.

Н.А.: Когда пресса и критика, в том числе за границей, нас назвали духовным театром, это была оценка со стороны. В России перестройка, государство атеистическое. Появляется первый «русский духовный театр «Глас». Меня тогда часто спрашивали, что это за явление?! Я отвечал: конкретики нет, мы стоим в начале пути. Это только направление. Мы хотим быть русскими, духовными, православными людьми. Получится или нет, но мы идем в этом направлении, а не в другом. Со временем это движение стало более конкретным в плане подбора репертуара. Мы стали изучать христианство, конфессии: православие, католицизм, протестантизм. Наше привычное светское театральное мышление, если хотите, оплодотворялось вот этим движением и постепенно становилось православным. Если сравнить разборы репетиций в начале нашего пути и сейчас, это небо и земля. Не просто умная философия на ту или иную тему, нет, а именно религиозное мышление. Разбор героя, пьесы с этих позиций. Мы одной ногой в Советском Союзе – эта прежняя жизнь имеет для нас значение и диктует наше театральное поведение. Но мы меняемся, время меняется, люди приходят новые – другие, не такие, как мы. Думаю, в этом и отличие театра, и его развитие. Другое дело, каким будет будущее? Религиозное мышление может выражаться очень разными театральными формами, о которых раньше театр советский не задумывался. Это интересно – степень зарождения духовности и ее расширение.

– Если вспомнить историю, взаимоотношения театра и церкви складывались непросто. Когда-то скоморохов хоронили вне кладбищ. Иоанн Кронштадтский считал театр «противником» христианской жизни. Конечно, были и другие мнения. Как Церковь восприняла появление вашего театра? Наставником «Гласа» со дня основания является протоиерей Георгий Докукин. В чем его миссия?

Т.Б.: Святой Иоанн Кронштадтский как раз и говорил по поводу скоморохов. Театр и скоморохи – это разные вещи. Покровителем театра мы считаем святителя Димитрия Ростовского, который начинал театр вместе со своими семинаристами, писал пьесы для постановок. Надо вспомнить историю Федора Волкова, который был похоронен на территории Андроникова монастыря. Мы опирались и опираемся на духовенство в своей работе. Но это не значит, что они входят в творческий процесс. Творчеством занимаются профессионалы. Батюшки – отец Георгий Докукин в частности – с первых дней нам показывали, какие можно и какие лучше взять материалы. Например, в первую постановку «Светлое Воскресение» вошли «Очерки по истории Русской Святости» Иоанна Кологривова. Отец Георгий тогда нам передал эти тексты, отпечатанные на печатной машинке. Они нас заинтересовали, и мы включили их в первую постановку. Мы благодарны духовенству, которое нас окормляет, кто-то постоянно, кто-то по случаю, такой помощи было очень много. Первое выступление в монастыре – это историческое событие! Впервые в истории театра спектакль был приглашен в монастырь в 1997 году Патриархом Московским и всея Руси Алексием II. Спектакль «Это сам Христос – малютка» показали детям в Свято-Даниловом монастыре в присутствии самого патриарха и наместника монастыря. Мы тогда вступили на этот мосток между светской культурой и церковной, а под нами – глубокий ров отвержения театрального искусства. Спасибо и отцу Георгию, который беспокоится о нас, и духовенству. Спасибо митрополиту Клименту – председателю попечительского совета театра. Он один из первых принимал нас в Калуге, когда светская власть соединилась с церковной. Сейчас это процветает. Радуют такие перемены. Но когда ты первый на пути – всегда очень сложно, потому что путь неизвестный, непроторенный. Когда только начинаешь и есть кто-то, кто подсказывает, дабы не оступиться духовно, – это важно. Но ведь наша задача заключается еще и в творческом развитии. Это трудный момент, который всегда присутствует на нашем пути.

Н.А.: Станиславский и Немирович-Данченко в ресторане решали вопрос о создании Московского художественного театра, наверное, с хорошей закуской. А мы судьбу духовного театра решали в бане, билет в которую стоил 16 копеек. Мы были втроем: отец Александр Никулин – ныне протоиерей, отец Георгий и я. Там возник вопрос: «Может ли быть в стране духовный театр?». Разговор начинался в желании даже телом очиститься. Происходило материальное очищение, и мы начинали задумываться о чем-то прекрасном, о том, что может нести в себе духовный театр. И все 35 лет мы не расстаемся с батюшками. Я все решения принимаю по их благословению. Они всегда поддерживают нас в сложных вопросах. Сближение церкви с театром произошло с самого начала. Другое дело, что были и те, кто не воспринимал театр, и сегодня есть такие, но их уже гораздо меньше. Авторитет тетра за эти годы сильно возрос. Непонимание церковью театра – большой вопрос, требует особого разговора. А если взять Иоанна Кронштадтского – он поругивал театр, но не просто театр как светское явление, а непосредственно спектакли, мизансцены, игру актеров. Это говорит о чем? О том, что он ходил на спектакли, и смотрел их, и с чем-то соглашался, а с чем-то нет. Владыка Владимир Сабодан очень любил нас, помогал, принимал в своей резиденции. Когда мы приехали к нему на 80-летие, он поманил нас к себе, посадил рядом и говорит: «Ну, как там театр?». Представляете: такой уровень – и спрашивает, как там театр в Москве, а сам он Киеве… будто предчувствуя, что произойдет, интересуется судьбой театра.

– «В начале было Слово», и в основе фильма или спектакля лежит сценарий, пьеса, инсценировка... В этом году состоялась шумная кинопремьера «Мастера и Маргариты». Для многих роман является культовым, хотя мой знакомый как-то назвал его «злорадным», подразумевая «сорадование злу». Мог бы этот роман – чисто гипотетически – появиться в репертуаре театра?

Т.Б.: Я не знаю, как гипотетически… Но такой спектакль у нас до сих пор не появился. Как только начинают говорить о проблемах духовности, всегда обращаются к этому роману. Но мы обращаемся к другим авторам, которые нам очень интересны. Это Константин Леонтьев, по произведению которого поставлен спектакль «Дитя души», Геннадий Русский – «Черная книга». Это интересные, достойные авторы. Недавно Константин Богомолов сказал о возникновении документального театра, в котором говорят об этике и эстетике поведения. Мы себя так не называли, но материалами документальными пользуемся изначально. Однако материалы нас интересовали религиозного, духовного, исторического содержания. И такие соединения мы делали в одних из первых спектаклей, например «За Русь святую», который до сих пор в нашем репертуаре и до сих пор актуален. Или же «Раб божий Николай», в который мы добавили религиозную философию, интересную святоотеческую литературу, которой интересовался сам Николай Гоголь. Это уникальное соединение. Но у нас есть и ряд других спектаклей, построенных на материалах, которые ранее не выносились на сцену. Тем паче их тяжело поставить, чтобы это была не лекция, а творчески интересный продукт.

Н.А.: Мое отношение к этому произведению сложное. Сначала находился на позиции людей, которые не приемлют этот роман. Потом подробнее познакомился с жизнью Булгакова, и у меня появилось много вопросов. Если бы была возможность поставить «Мастера и Маргариту», я бы не стал ставить. Сегодня уже надо разговаривать по-другому, язык должен быть другой – и литературный, и театральный в связи с тем, что сознание нашего народа становится религиозным. Это время для других авторов. А так произведение красивое, написанное громадным автором!

– За прошедшие 35 лет какие спектакли вы считаете самыми удачными? И какие давно хотелось поставить, но пока это творческие планы?

Т.Б.: Судя по тому, что у нас много спектаклей остается в репертуаре и они востребованы зрителем, можно сказать, что у нас много удачных спектаклей. Например, спектакль о Елизавете Федоровне Романовой изначально – «Крест-хранитель». Позже мы сделали его обновление в связи с новооткрытыми документами. Идут два спектакля по рассказам Василия Шукшина. Все, что идет в репертуаре, востребовано. Бывает затишье, а потом вновь вспыхивает невероятный интерес к постановке. Сейчас зритель открывает для себя «Два брата» по Лермонтову – классика, никто ее не ставил. «Это Сам Христос – малютка» – вечный спектакль: одни дети вырастают, а другие родятся, и им тоже надо это знать и видеть. У нас душеполезные материалы – это главное.

Что говорить о планах – надо делать... Первые планы – отметить 35-летний юбилей. Подумать о пройденном пути. У нас большой путь, связанный и с творчеством, и с общественно-церковной жизнью. Мы участвуем в таких крупных мероприятиях, как международные образовательные Рождественские чтения, Всемирный русский народный собор, Оптинский форум и т.д. Все это связано и с творчеством, и с интересными православными деятелями культуры, науки, душа которых болит о Родине и о том, чтобы быть полезными. Вот и мы хотим быть полезными!

Н.А.: У нас все удачные спектакли. И не просто удачные, а победоносно удачные. Они разнообразны, будто их ставили совершенно разные режиссеры. Каждый спектакль имеет уникальную театральную форму. Это дается режиссеру, когда он имеет религиозную идею в художественном произведении. Их, эти спектакли, роднит то, что они для верующих, поставлены верующими художниками, и религиозный смысл содержится в каждом. У нас даже рождаются новые жанры, например житие. Мы к нему подходили через несколько спектаклей. С точки зрения театральных приемов это крайне трудно, но мы ухитрились найти форму. Несколько спектаклей – в поиске этого направления: «Великая княгиня Е.Ф. Романова», «За Русь Святую», «Имя России – Александр Невский» – грандиозный спектакль в плане театрального открытия… Просто у нас не воцерковленная журналистика, театроведы этого не замечают. Но это открытие нового жанра! И это важно и интересно!

Как-то я увлекся темой Горького: народ живет в бедности, нищенстве. Мне говорят: поставьте «На дне». Я стал думать о религиозной концепции, такого придумал. Пришел к отцу Иоанну, говорю: «Будем ставить «На дне». А он мне говорит: «Не надо. Не полезно». И я задумался, что есть спектакли, которые приносят пользу и которые не приносят пользу. Меня священнослужитель не благословил. Через слезы и муки я смирил себя. Может, через время благословят – концепция из головы никак не уходит, уж слишком хорошее соединение с сегодняшним днем.

Все впереди. Я живу, думаю о завтрашнем дне. Меня волнует, что произойдет со страной, что с нами будет завтра, какими мы будем завтра, что будет с миром? Идет мощное столкновение. Кончится оно или нет? Философы поднимают этот вопрос, мне это очень интересно. Исходя из чего я хочу участвовать в этом своей работой, работой театра. Думаю, спектакли будут все лучше. Все в будущем, и мы должны работать на будущее. Чтобы в каждом городе был духовный театр. Уверен, так и будет. Художники перестанут бояться, и актеры перестанут бояться атеистов, поймут, что наступило время православия. Идет воцерковление и театральное, и экономическое, и последний этап – политическое. Мы живем в это счастливое время.