Царь не сдал сыскаря

Легендарный сыщик Кошко.  Фото из архива Дмитрия де Кошко

На русском и французском языках вышла книга очерков из жизни преступного мира Российской империи. Ее автор, легендарный сыщик царской России Аркадий Францевич Кошко в 1916 году высочайшим приказом был удостоен ордена Святого Владимира 4-й степени. Составил книгу и перевел на французский язык правнук детектива Дмитрий де Кошко. Французское издание озаглавлено «Détective du Tsar», что можно перевести как «Царев сыскарь». С Дмитрием ДЕ КОШКО побеседовала Кира САПГИР.

– Дмитрий Борисович, скажите, пожалуйста, как и когда появилась у вашей фамилии приставка «де»?

– Мы происходим из старинного боярского рода. Фамилия наша раньше была Кошка. Однако в XVIII веке, в Речи Посполитой, она преобразовалась в Кошко. А приставка «де» появилась уже во Франции; ее здесь носят потомки Аркадия Францевича, ставшего политэмигрантом.

– Что изначально привело Аркадия Кошко на стезю сыска?

– Аркадий Кошко был потомственным военным. Он окончил Казанское офицерское училище и служил в Симбирске. Но в мирное время в армии ему стало скучно. Шестым чувством прадед угадывал: его призвание – служить отечеству иным путем.

– Каково же было его истинное призвание?

– Моего прадеда влекла с детства профессия детектива – он зачитывался романами. И, следуя прихотливой линии своей судьбы, Кошко ушел из армии и перешел в Рижскую уголовную полицию. Смелый шаг по тем временам, учитывая, что в обществе такая смена вех, прямо скажем, считалась чуть не предосудительной. Вначале он занимал скромную должность: что-то вроде мелкого инспектора полиции. Но потом его звезда разгорелась ярче, после заметных успехов в очень трудных делах. Не счесть раскрытых им самых сложных, самых гнусных, самых одиозных дел! Каких только монстров он не разоблачал!

– Кто же были эти монстры, ставшие впоследствии «антигероями» его рассказов?

– Одним из разоблаченных им персонажей был Сашка-Семинарист – кошмарный тип, патологический убийца-садист! Причем в дальнейшем, в годы революции, он из отбросов общества переходит в ряды стражей закона – идет в ЧК. Правда, ненадолго: его вскоре раскусили и вышвырнули, а позже расстреляли. Должен сказать, что во французское издание рассказ не вошел. Зато там имеется другой рассказ, лапидарно озаглавленный «Ужасное убийство». Его начало таково: на Остоженку, в мирную московскую купеческую семью от «почтительного племянника» приходит посылка, в которой написано, что, мол, подарок должен им очень понравиться. Объемистый ящик нетерпеливо открывают – и, о ужас! Там… отрезанная нога! Чья она? Кто автор злодеяния?! И Кошко начинает расследование, которое, естественно, доводит до конца. Стоит добавить, что в этом рассказе кроме страшного сюжета – подлинный аромат эпохи. Мастерскими, сочными мазками выписано буколическое Замоскворечье, запахи садовых лип, сирени, самоварного дымка…

– Представляю, насколько трудно было донести все это до французского читателя!

– Да уж, труд был, прямо скажем, Сизифов. Надо было не просто перевести, но совершить настоящий переход, перевоплотиться, поместить все в иной мир. Впрочем, вам это знакомо – вы ведь переводили на русский старинный французский фольклор, песни Жоржа Брассенса… И вам известно, как сложно сохранять аутентичную мелодику, ритм. Надеюсь, я справился с этой тяжелейшей задачей. Но попотеть пришлось!

– Спасибо переводчику!

– Очень скоро в Рижской полиции дела Аркадия Францевича пошли в гору. Его отвага тому причиной, а еще интуиция и, конечно же, применение на практике всех ноу-хау того времени, известных европейской криминальной науке, которые моим прадедом были к тому же усовершенствованы.

– Какие это были новшества?

– Кошко успешно применял новую систему идентификации личности по отпечаткам пальцев, для которой он изобрел систему дактилоскопической классификации. Ее потом заимствовал Скотленд-Ярд. Но он обогатил и работу с антропометрическими данными преступных элементов. Он использовал и фотографию: в то время это было в новинку. И в дальнейшем на этой основе при Санкт-Петербургской сыскной полиции было создано антропометрическое бюро, соединенное с фотографическим павильоном.

Звезда Кошко разгоралась. Но из-за революции 1905 года ему надо покинуть Ригу, где уголовный мир угрожал его семье. Он был назначен сперва в Царское Село, затем заместителем Петербургской уголовной полиции. Но в 1908 году Столыпин его посылает «спасти» Московскую сыскную полицию. И Кошко обнаружил, насколько она прогнила и погрязла в коррупции. И решил вывести зарвавшихся коллег на чистую воду…

– Как ему это удалось?

– Надо сказать, Аркадий Францевич был мастером перевоплощения, к тому же отличным картежником: прошел школу у шулеров… Итак, приняв обличие загулявшего купчика, Аркадий затеял якобы пьяный дебош и попал в кутузку. Там «мусора», «пропустив через табак», как говорят во Франции, то бишь намяв бока, отпустили фраера ценой взятки – забрали дорогое пальто. Оно-то и стало уликой. Так Аркадий Францевич разоблачил оборотней в эполетах… И благодаря его успешной деятельности, которая отражается во многих его рассказах, в 1913 году на Международном съезде криминалистов в Женеве Московская сыскная полиция была признана лучшей в мире! Моего прадеда уважали в мире криминалистики. В прессе в России, а потом и в эмиграции его прозвали «русским Шерлоком Холмсом». Он ведь был современником героя Конан Дойля, только в реальном мире. И я так назвал теперешнее русское издание его очерков…

– Вы утверждаете, что ваш прадед трудился на поприще уголовного сыска. Но в его книге раскрывается знаковая страница в политической жизни дореволюционной России: «дело Бейлиса», в котором Аркадий Францевич сыграл важную роль.

– Об этом сенсационном деле и участии в нем моего прадеда в книге есть очерк «Последнее слово по делу Бейлиса». Это дело было таким же резонансным в России, как «дело Дрейфуса» во Франции. Только с той разницей, что Дрейфус был кадровым офицером, а Бейлис – простым человеком. Для Аркадия Францевича это дело навсегда осталось болевой точкой. Оно ведь стало одной из причин перехода многих представителей русской прогрессивной общественности в лагерь большевиков. Напомню его суть. В 1911 году над Подолом в Киеве нашли тело 14-летнего зарезанного подростка. Аркадий Францевич в то время возглавлял московскую полицию, но его часто вызывали на трудные дела во всей империи. Вначале он не обратил на это дело особого внимания – бытовое убийство, случай, к сожалению, мелкий и не первый. Но дело раздувалось. И мракобесы всех мастей объявили, что убийство ритуальное, что евреи, мол, для своих «черных месс» якобы используют кровь христианских младенцев… Уголовное преступление превратилось в политическое. Им занялась жандармерия – то бишь политическая полиция. Еврейское сообщество старалось спасти себя. Против него выступали черносотенцы, юдофобы, в основном местные, они нашли поддержку в высших слоях общества, к которым принадлежал и сам Аркадий Францевич. Лишь спустя два года, уже в 1913-м, Кошко срочно вызвали в Петербург. Сперва ему ничего не говорили… Однако прямо с вокзала Аркадия Францевича доставили к государю. И государь ему сказал: «Я прошу вас разобраться в этом деле, потому что не хочу допустить ошибку». – «Могу ли я действовать по совести, вне зависимости от результата?» – спросил сыщик царя. «Именно этого я от вас и хочу», – ответил император и отпустил к тогдашнему министру юстиции Щегловитову, который захотел, чтобы Кошко во что бы то ни стало доказал виновность еврейства в целом, а Бейлиса – в частности. Аркадий Францевич занял комнату рядом с бюро Щегловитова и начал перебирать кипы бумаг. И чем дальше, тем больше у него возникло сомнений. «Истина должна быть сказана» – так решил мой прадед и доказал с помощью непреложных фактов невиновность Бейлиса. Его отчет, переданный лично государю, привел в ярость Щегловитова. «С такими юдофилами, как Кошко, евреям никакого адвоката не требуется!» – возмущался он. «Ваша карьера кончена», – объявил Кошко Щегловитов. Но царь не сдал своего сыскаря. И в скором времени царским указом моего прадеда назначили начальником уголовной полиции всея Руси! Все это мне известно не из бумаг, а от бабушки. Прадед не хотел это писать, потому что Николай II не освободил его от своего слова о полном секрете, и даже в эмиграции он не смог об этом ничего опубликовать, ибо ни один эмигрантский журнал не хотел терять половину читателей! Документы исчезли бесследно. Думаю, что Щегловитов их уничтожил либо большевики. Но, как написано, «рукописи не горят». Где-то что-то, возможно, сохранилось, и дело современных Шерлоков Холмсов – эту лакуну восполнить.

– Как произошло преображение детектива в литератора?

– Оказавшись в Париже, в изгнании, «русский Шерлок Холмс» взялся за перо. Его сенсационные детективные истории сперва печатались в парижском журнале «Иллюстрированная Россия». Успех был грандиозный! Публика читала взахлеб.

– Если человек талантлив, он талантлив во всем?

– У Кошко был литературный дар. Вышло три сборника его детективных историй, участником которых являлся сам автор. Это было в 1920-х годах в Париже.

– В итоге получается, что вы, его потомок, собрали их воедино?

– Я нашел рассказы, которые до сих пор не были опубликованы, а остальные собрал по жанрам: убийства, кражи, мошенничество, шантаж…..

– Кстати, сквозной герой романов Акунина Эраст Фандорин чем-то похож на Кошко?

– Внешне Эраст Фандорин – вылитый Аркадий Кошко: оба красавцы, щеголи, оба ироничны, азартны. И тот, и другой – талантливые лицедеи, виртуозы перевоплощения. Но, конечно, налицо и отличия: герой Акунина, в прошлом вице-консул в Японии, проникнут духом бусидо – кодекса чести самураев. Он пропитан духом японской философии и культуры, и это он унаследовал от «отца» – писателя Акунина.

– А как сложилась судьба Кошко при большевиках?

– Он прекрасно понял: ему при большевиках несдобровать. Статский советник был вынужден бежать из России. И знаете, кто ему помог в Киеве? Не кто иной как Варшавская банда! Варшавская банда была аристократией преступного мира. В 1900 году «варшавяне» прибыли в Петербург из Польши (она тогда была в составе империи) и тут же ограбили меховщика на Большой Морской улице, затем ювелирную лавку в Гостином дворе. В банде были и женщины – прелестные гангстерши… Охота Кошко на них походила скорее на соревнование интеллектов. Полицейские и воры почти восхищались работой друг друга. В общем, «конкурирующие фирмы» относились друг к другу с пиететом. И ведь именно варшавские воры помогли сыщику покинуть Киев, в который он попал при Павле Скоропадском, а затем отделаться и от «петлюры». А потом пришли большевики, и тут надо было уезжать срочно. Случайно он встретил на Крещатике «варшавян», которых он арестовывал после знаменитого ограбления Харьковского банка. «Мы тоже ненавидим большевиков», – заявили благородные разбойники и помогли сыскарю.

– Сюжет прямо в духе «Графа Монте-Кристо»!

– Далее он отправил гонца за семьей в Москву, которую удалось вывезти по фальшивым паспортам. Знакомства в полиции сохранились! А потом – скачки из Киева в Винницу, позднее в Одессу. Оттуда под пулями красных – в Севастополь. После падения Перекопа семья Кошко бежала в Константинополь. Там детектив создал свое частное агентство. И, представьте, первым делом Кошко стал… розыск пропавшей собаки! Успешный, конечно же. Увы, вскоре прошел слух, что турецкое правительство собирается выслать эмигрантов из России назад к большевикам. И Кошко уплыл на пароходе из Константинополя во Францию, где в 1923 году получил политубежище.

– Как сложилось эмигрантское бытие нашего беглеца?

– В Париже Кошко не смог найти работу по специальности. С трудом удалось устроиться управляющим к меховщику. Он еще надеялся, что строй в России изменится. К нему поступали предложения от англичан, которые высоко ценили «русского Шерлока Холмса» и работали по его системе антропометрической дактилоскопии. Они предложили ему работать в Скотленд-Ярде, но для этого требовалось стать британским подданным. Кошко отказался, ибо навсегда остался слугой Российской империи. Скончался статский советник Аркадий Кошко в Париже в день католического Рождества, 25 декабря 1928 года.

В парижском изгнании сыщик взялся за перо. До последних дней писал свои очерки-воспоминания. Его сюжеты по увлекательности не уступают Конан Дойлю. А по яркости, живописности стиля могли бы составить конкуренцию даже Лескову. Потрясает не только скрупулезность разбора оперативных комбинаций, но также изящество и остроумие самого текста. Переизданные отдельной книгой очерки Кошко погружают нас в неведомый, темный и увлекательный мир. Там – и полиция, и проституция, и шулера, и марафетчики. И конечно, эти мемуары открывают внутренний мир автора – талантливого человека, неутомимого борца со злом, «царева сыскаря» Аркадия Францевича Кошко.