Предотвратить будущее

Реальность способна парализовать человека,  подобно взгляду Медузы Горгоны, поэтому  писатель вынужден, как Персей,  пользоваться зеркальным щитом метафор.  Фото Манфреда Брюккеля

В преддверии 100-летнего юбилея Рэя Брэдбери нелишне вспомнить, что за последние несколько лет на русском языке вышло три книги из серии «Неизвестный Брэдбери», как утверждают издатели, полностью состоящих из текстов, ранее незнакомых русскому читателю. Две из этих книг: «Мы – плотники незримого собора» и «Механический Хэппи-лэнд» – не только перевел, но и по крупицам собрал из затерянных публикаций Арам Оганян. А в сборнике «Гринтаун. Мишурный город» он в собственном переводе впервые в достаточном объеме представил Брэдбери-поэта. С Арамом ОГАНЯНОМ беседует Андрей ЩЕРБАК-ЖУКОВ.

– С чего начался ваш интерес к Рэю Брэдбери?

– С подаренной однокурсницами книги Брэдбери на английском языке. На первой же странице я распознал ритмику и стилистику, напоминавшие библейские тексты, и понял, что это будет трудно перевести, зато очень увлекательно.

– Без сомнения, Рэй Брэдбери занимает особое место не только в литературе США, но и в мировой литературе… Что вам лично интереснее всего в творчестве Брэдбери?

– Мне наиболее интересен его роман «451 градус по Фаренгейту», в котором он предсказал политкорректность за 40 лет до ее разгула. В «Фаренгейте» мы привыкли видеть зло в кострах из книг, но Брэдбери объясняет их первопричину диктатом политкорректности, которая приводит к цензуре и тирании разношерстных группировок. Это то, что мы видим сейчас. Поэтому Брэдбери однажды сказал, что не пытается предсказать будущее, а пытается его предотвратить.

Для того чтобы обсуждать насущные проблемы действительности, Брэдбери писал сказки и притчи. Он говорил, что прибегает к иносказанию, иначе столкновение с реальностью способно парализовать человека, подобно взгляду Медузы. Поэтому Персей пользуется зеркальным щитом, чтобы видеть ее отражение. Аналогичным образом и мы нуждаемся в мифе, метафоре, чтобы увидеть в них отражение нашей жизни. Это придает всему творчеству Брэдбери характерную поэтичность.

– Брэдбери – стилист, поэт. Как вы работали над переводом его уникального языка на русский?

– Залог адекватного перевода – углубленный анализ авторского языка, что позволяет переводчику понять, какого рода задачи ему предстоит решать. В МГУ им. Ломоносова под руководством профессора Эсфири Медниковой я написал две курсовые и диплом о возможностях передачи стилевых особенностей прозы Брэдбери в переводе. С тех пор эта работа идет непрерывно.

– Для русского читателя Брэдбери – это в первую очередь писатель-фантаст… Но это же совершенно не так. Как так вышло, что за ним закрепилась такая роль?

– Многие авторы не вписываются в стереотипы, созданные читателями и критикой, например Сароян – «сентиментальный утешитель», а Брэдбери – «фантаст», но действие многих его рассказов и «Вина из одуванчиков» происходит в реальности. Брэдбери разграничивал научную фантастику и фэнтези. «451 градус по Фаренгейту» он считал научной фантастикой: «Я написал всего одну научно-фантастическую книгу, и это «451 градус по Фаренгейту» – это политическая и психологическая фантастика». Это логический и математический прогноз будущего. Научная фантастика есть изображение реального, она отталкивается от идеи влияния какого-либо явления на общество, на нашу реальность.

А фэнтези – изображение нереального, магического, иллюзорного. Так, «Марсианские хроники» не есть научная фантастика, а есть фэнтези. Поэтому эта книга долго продержится – ведь это греческий миф, а мифы обладают жизнестойкостью, говорил Брэдбери.

Писатель-фантаст Лайон Спрэг де Камп в рецензии на «Марсианские хроники» сетовал: «Брэдбери представляет традиции АНТИНАУЧНОЙ (! – А.О.) фантастики, подобно Олдосу Хаксли, который не видит ничего хорошего в машинном веке и ждет не дождется, когда тот сам себя и прикончит».

Брэдбери не только не стремился быть причисленным к когорте фантастов, но и не хотел, чтобы его произведения ассоциировались с фантастикой, а он сам считался бы жанровым писателем. Он говорил своему издателю: «Кому придет в голову называть Джорджа Оруэлла фантастом! Так почему же мои произведения рекламируются под ярлыком научной фантастики»?

– Рэй Брэдбери – певец пасторальных, сельских картин. Вам не кажется, что он чем-то сродни таким русским писателям, как Василий Шукшин или даже Василий Белов?

– У Брэдбери есть цикл ирландских рассказов, объединенных в роман «Зеленые тени, Белый кит». Сюжеты большинства глав в книге замешаны на абсурдной или парадоксаль­ной ситуации, которая создает коми­ческий, а иногда драматический или трагический эффект. Временами кажется, что вам рассказывают историю из воображаемого цикла анек­дотов про остров Невезения, где ничего не растет и не ловится. И все же Брэдбери над ними не издевается, так же как не издевается над своими «чу­диками» Василий Шукшин. Это их роднит.

– Эти три книги, что вышли на русском языке уже после смерти Брэдбери, – без сомнения, событие в книжном мире. Как вы выбирали произведения для них?

– За семьдесят лет своей творческой жизни Брэдбери создал множество произведений, которые не переиздавались и со временем затерялись. Я занимаюсь поисками таких текстов. «Мы – плотники незримого собора» и «Механический Хэппи-лэнд» составлялись из различных источников – старых газет-журналов, антологий и редких книг. Не все найденное идет в дело, например некоторые ранние пробы пера. На поиски материала уходит больше времени, чем на перевод.

«Гринтаун. Мишурный город» – готовый сборник, составленный в США. Так что мне оставалось его перевести и составить сноски. Следует сказать слова признательности Центру Рэя Брэдбери в Университете штата Индиана, который исследует его творчество и публикует академические издания его ранних и малоизвестных текстов. Эти книги явились важным источником для первых двух «неизвестных Брэдбери».

– Расскажите о других авторах, которых вы переводите.

– Помимо Брэдбери («Зеленые тени, Белый Кит», «У нас всегда будет Париж», «Маски», «Мы – плотники незримого собора», «Вино из одуванчиков», «Механический Хэппи-лэнд», «Гринтаун. Мишурный город») я переводил с английского на русский Уильяма Сарояна («Ученик брадобрея», «Отважный юноша на летящей трапеции», «Меня зовут Арам», «Прогулка в роскошной колеснице», «Кулачный бой за честь Армении», «Притчи Сарояновы», «Годы вашей жизни»), Джона Апдайка, Роберта Шекли, Майкла Арлена-младшего («Путешествие к Арарату»), Джеймса Тарбера, Алана Александра Милна, Амброза Бирса, Гилберта Кийта Честертона, Рональда Даля, с армянского на русский Гранта Матевосяна, Акселя Бакунца, Манука Мнацаканяна, а также с армянского на английский Левона Хечояна, Агаси Айвазяна, Ваана Ованесяна…

Брэдбери и Сароян являются основными авторами, которых я перевожу. Я веду поиск «новых» текстов Сарояна, составляя архив для исследований и переводов. Имя Сарояна упоминается в трех произведениях Брэдбери, а в конце последнего прижизненного сборника Брэдбери («У нас всегда будет Париж») есть рассказ «Литературная встреча», посвященный Сарояну. Сравнение прозы Сарояна и Брэдбери позволяет предположить, что Брэдбери были хорошо известны произведения Сарояна. Мне представился случай написать письмо Брэдбери с вопросом о знакомстве с Сарояном. И Брэдбери ответил: (на встречу. – А.О.) «я принес с собой все, какие у меня были книги Сарояна, и попросил его подписать их, потому что читал их по меньшей мере лет двадцать». В этой истории ничего сенсационного нет, но она проливает свет на неизвестный эпизод в жизни этих авторов.

– Я знаю, что ваша семья давно дружит с нашей газетой… Ваш отец печатался у нас. Расскажите немного о нем и его творчестве.

– Мой папа, Виген Арамович Оганян (1931–2016), полковник в отставке, кандидат технических наук. Он прослужил в Советской армии 33 года, в том числе семь лет на полигоне Капустин Яр, испытывая зенитно-ракетные комплексы (ЗРК), которые впоследствии хорошо проявили себя в Египте, во Вьетнаме, на Кубе, в Сирии. Он очень гордился тем, что эти ЗРК защищали небо Арцаха и Армении. После увольнения из Вооруженных сил он перешел на «разработку гражданской тематики»: опубликовал более 200 статей, в том числе гипотезы об идеальной политической системе, оптимальных сроках деторождения, причинах разводов, о происхождении национализма, войны, леворукости, благородства, красоты, искусств, проституции, преступности; печатал публицистику, литературные миниатюры в журналах и газетах, в том числе и «НГ», в сборниках афоризмов.

– Два года назад я был в Ереване, где мы, собственно, с вами и познакомились… Меня поразила дружба наших народов. Мне кажется, что у России из всех стран бывшего СССР самые дружественные отношения с Арменией. Так ли это?

– В основе отношений Армении и России лежит взаимовыгодный союз двух государств, имеющих общие стратегические интересы. Не только Армения нуждается в России в качестве гаранта своей безопасности в случае турецкой агрессии, но Россия заинтересована в союзнических отношения с Арменией, ведь союз двоих выгоднее более сильной стороне. Радушное отношение армян к гостям из России было и остается традиционным, поэтому приток российских туристов в Армению год от года растет.

– Брэдбери – поэт… И, пожалуй, именно вы его открыли русскому читателю достаточно хорошо в этом амплуа. Вы его перевели в рифму. Он писал в рифму или верлибры? Насколько он хорош как поэт, по-вашему мнению?

– У Брэдбери несколько поэтических сборников, но еще до их выхода, в 1950 году, Олдос Хаксли сказал ему: «Вы – поэт».

В сущности, вся проза Брэдбери метафорична, ритмична и звучит как поэзия. В текстах можно встретить фрагменты, написанные, например, гекзаметром. Переводчику Брэдбери следует быть начеку, чтобы вовремя расслышать стихотворный пульс его прозы. Поэтические произведения обычно написаны свободным стихом, реже – рифмованным. Сборник «Гринтаун. Мишурный город» состоит из 50 текстов, включая 29 стихотворений, из которых лишь три зарифмованы.

– Вышло три книги неизвестного Брэдбери… Будет ли продолжение? Вы продолжаете свои изыскания?

– Поиски произведений Брэдбери продолжаются. Собранный корпус текстов позволяет говорить о возможности издания «новых» неизвестных Брэдбери.

Продолжение темы читайте здесь.