Что разделяет русских и украинцев

Книга Белякова – эскиз к портрету украинской нации, попытка написать не столько о политике, сколько о культуре, быте, национальных стереотипах. Константин Маковский. Праздник на Украине (Эскиз). Конец 1870-х – начало 1880-х. Русский музей

Недавно вышла книга Сергея Белякова «Весна народов: Русские и украинцы между Булгаковым и Петлюрой». Исследователь попытался на основе исторического материала понять, что же является причиной конфликта между братскими народами. Об этой и других его книгах, о журнале «Урал» и парадоксах премиального процесса с Сергеем БЕЛЯКОВЫМ поговорила Наталья РУБАНОВА.

– Сергей, вы много лет работаете в «Урале», который по праву считается одним из немногих прогрессивных толстяков. Попытки редакций «делать литературу» малоинтересны и предсказуемы – «наш автор», «не наш»… К тому же эксперимент фактически отсутствует. Как изменился журнальный читатель и что он ждет от вашего издания?

– Мы не проводим социологических исследований, так что могу сказать лишь о своих впечатлениях. Вадим Кузьмич Очеретин, главный редактор «Урала» в семидесятые годы прошлого века, говорил, что издает журнал для рабочих ВИЗа (Верх-Исетского металлургического завода). И при нем тираж «Урала» достиг исторического максимума – 120 000 экземпляров. Сейчас такое и представить трудно. Когда уже при новом главном редакторе, Валентине Петровиче Лукьянине, начали издавать андеграундную литературу и печатать переводы Фаулза и Бёрджеса, старые подписчики стали возвращать номера «Урала» в редакцию. В девяностые многие старые читатели перестали выписывать журнал. Сначала денег не хватало, а потом ушла сама привычка читать толстые журналы. Но оставались самые преданные читатели, которые из года в год выписывали или покупали журнал, брали его в библиотеках. Их становится все меньше, а большинство наших читателей сейчас в интернете. Они живут в России и в других странах – повсюду, где читают русские литературные журналы. Недавно опубликовали годовые рейтинги портала «Журнальный зал» за 2019 год. Оказалось, что четыре наших материала вошли в рейтинг самых читаемых публикаций. То есть мы среди самых читаемых литературных журналов. Журнал востребован, но, откровенно говоря, мы не знаем нашего читателя. А узнать его можем, только если проведем специальные маркетинговые исследования. Но на их организацию нет ни средств, ни специалистов.

– У «Урала» есть поддержка? Кто финансирует издание и «заказывает музыку»?

– «Урал» – государственный журнал, нас финансируют за счет бюджета Свердловской области, наш учредитель – областное правительство. Но мы почти не сталкивались с цензурой. Почитайте статьи Леонида Павлова, Дмитрия Лабаури, Валентина Лукьянина. Там есть и критика власти, и (у Павлова) весьма «неортодоксальная» трактовка многих событий и героев Второй мировой войны. Много откликов, в том числе – ругательных. Резко критиковали нас и очень высокопоставленные люди. Однако никаких репрессий пока что не было, никаких запретов. Если в номере есть роман, повесть или рассказ с откровенными сексуальными сценами, то ставим значок «18+». Так пришлось сделать с августовским номером за 2019 год, где напечатан роман Евгения Алёхина «Рутина». В февральском номере вышел просто взрывоопасный рассказ Романа Сенчина «Петля».

– Как формируется редпортфель? Рассматривает ли редакция «самотек»?

– Конечно, мы читаем все, что нам присылают. И оцениваем авторов из «самотека» так же, как оцениваем наших постоянных авторов. Автор, которого рекомендует нам известный писатель, не имеет никаких преимуществ перед пока никому не известным автором, который прислал нам впервые свою повесть или рассказ. Все равны. Много прекрасных авторов пришли к нам именно через самотек. В январском номере за этот год мы публиковали очень яркий и неожиданный роман Виталия Аширова «Пока жив, пока бьется сердце». Он попал к нам как раз «самотеком».

– Что скажете о премиальном процессе – насколько он хотя бы относительно объективен? Присуждение того же «Русского Букера» Саше Николаенко за восхитительный роман «Убить Бобрыкина», который ввел в ступор доброжелателей, – повод поговорить о нездоровой симптоматике реакций и питекантропской зависти к таланту в официозной литсреде.

– Я работал в жюри многих литературных премий: «Русский Букер», «Национальный бестселлер», им. Бажова, им. Юрия Казакова (за лучший рассказ), Премии Белкина (за лучшую повесть). И чем больше работаю, тем больше удивляюсь. По моим наблюдениям, чем меньше жюри, тем менее предсказуемы его решения. Мнение большого жюри часто, но не всегда, приближается к мнению читателей. Впрочем, непредсказуем и успех у читателя. Казалось бы, «Петровы в гриппе» Алексея Сальникова не должны были привлечь читателя. А эта книга стала едва ли не самой популярной, самой модной. Она и сейчас в лидерах продаж. С одной стороны, кажется, будто многое зависит от случайностей. При одном составе жюри книге дадут премию, при другом даже не включат ее в лонг-лист. Попадет книга при отборе к одному эксперту – получит высокую оценку, а другой ее вообще посчитает графоманской. Как правило, премии получают хорошие книги, но случаются и феерические скандалы. Самый лучший вариант, когда премию получает книга, одобренная жюри и любимая читателем. Бывает, что жюри отвергает роман, который нравится публике. Скажем, в свое время жюри «Русского Букера» даже не включило в шорт-лист роман Виктора Пелевина «Чапаев и Пустота». Полагаю, что тогда правы были как раз читатели, а не профессионалы из жюри. Хуже, если жюри книга понравилась, а читатель такого писателя вообще не знает. Мне представляется, что с действительно великолепным романом Александры Николаенко «Убить Бобрыкина» вот что произошло. Роман издали небольшим тиражом, в интернете он был долго недоступен. Автора никто не знал. А конкуренты – известные писатели, у них были свои поклонники, в том числе и среди литературных критиков. И вдруг премию получает книга, которую за пределами жюри мало кто в глаза видел. Автора же вообще не знают. Даже самые умные, профессиональные критики и литературные обозреватели просто разозлились на нее. Стали искать ошибки в тексте. Мол, роман несовершенен, потому что это первый роман Александры… А у нее, как я недавно узнал, это роман не первый и не второй. У нее горы написаны, просто мало что опубликовано. И роман, на мой взгляд, просто выдающийся, написан с редким мастерством. Я полностью согласен с Петром Алешковским, который был тогда председателем жюри: гениальный роман. «Язык на десять, архитектура построения романа – на десять». Так, насколько я помню, он сказал.

– Расскажите о своей премиальной истории: какой приз был для вас самым значимым?

– Все были значимыми. Самой первой была премия журнала «Урал». По-моему, всего две тысячи рублей. Но в торжественной обстановке. Я пришел тогда со своей девушкой, которую происходящее очень впечатлило. Это было в январе 2003 года, вручал мне ее замечательный драматург и великий режиссер Николай Коляда, который через полгода пригласил меня работать в редакцию «Урала». Была премия «Нового мира». Небольшая сумма денег и швейцарские часы, которые я потом несколько лет носил, очень гордился. И, конечно, незабываемо, когда Алексей Архипович Леонов вручал «Большую книгу», а Михаил Вадимович Сеславинский – Премию Дельвига.

– Ваши книги «Гумилев сын Гумилева» и «Тень Мазепы: Украинская нация в эпоху Гоголя»: почему именно эти персонажи и следует ли продолжение исторической серии книг? О ком планируете писать в дальнейшем?

– Я впервые увидел на телеэкране Льва Гумилева в пятнадцать лет и тогда же начал читать его книги. На меня он произвел впечатление. Потрясающий лектор, несмотря на заметные дефекты речи. Блистательный историк, несмотря на его многочисленные ошибки и заблуждения. Ученый, беззаветно преданный науке. Многие его критики и не догадываются, как Лев Николаевич, уже почти умирая в лагере, завещал свою рукопись «История Срединной Азии» Институту востоковедения со словами: «В случае, если книга напечатана не будет, разрешаю студентам и аспирантам пользоваться материалами без упоминания моего авторства. Готические соборы строились безымянными мастерами; и я согласен быть безымянным мастером науки». Да, у него было много заблуждений, но пассионарная теория этногенеза и его идеи о природе межэтнических конфликтов просто опередили свое время. Их значение для науки еще будет осознано. Я долго не мог решиться писать о Гумилеве. Но осенью 2010-го я понял, что к столетию Льва Николаевича (к 2012 году) новая книга о нем не выйдет, если только я не напишу ее. И я написал. Книга «Тень Мазепы» вовсе не о Мазепе, хотя он там упоминается часто. Эта книга – эскиз к портрету украинской нации. Попытка написать о целой нации, но не только и не столько о политике, сколько о культуре, быте, национальных стереотипах, представлениях, мифах, героях. Для русского человека Мазепа навсегда останется символом предательства, таким новым воплощением Иуды. Не зря ему Петр Великий заочно этот орден Иуды пожаловал. И даже замечательный биограф Мазепы, Татьяна Таирова-Яковлева, не переубедит нас. А для многих украинцев Мазепа – государственник и меценат, патриот Украины и ее защитник. Русские и украинцы – близкие народы, но есть многое в исторической памяти, что нас разделяет. Символ этого разделения – тень Мазепы. Недавно вышла моя новая книга, посвященная русско-украинским отношениям. Она называется «Весна народов: Русские и украинцы между Булгаковым и Петлюрой». «Весной народов» обычно называют революцию в Австрийской империи 1848–1849 годов. Это была революция прежде всего национальная. Но та «весна народов» не удалась, австрийские, хорватские и русские войска ее подавили и прекратили этот кошмар. А наша «весна народов», что началась уже в марте 1917-го, удалась в полной мере. Стремительный, просто взрывной рост национализма от Прибалтики до Средней Азии и Закавказья привел к последствиям, которые мы расхлебываем до сих пор. На карте появилось несколько новых национальных государств. Причем на землях, населенных украинцами, появилось даже несколько новых государств: Украинская народная республика, Украинская держава, Западно-Украинская народная республика, советская Украина, которая под названием УССР станет соучредителем СССР. Книга – об этом необычайном времени. О битве за Галицию, попытке завершить дело Ивана Калиты (объединение древних русских земель под властью Москвы) в 1914–1915-м, о знаменитом восстании на заводе «Арсенал», о несостоявшемся русском Наполеоне подполковнике Муравьеве, который получил не славу нового Бонапарта, а уж скорее славу нового Батыя. О дальновидности Ленина, благородном фанатизме Деникина и Шульгина, о народных учителях, что становились страшными атаманами и новыми гайдамаками. А Петлюра и Булгаков – важнейшие символы эпохи. Петлюра – для своего времени украинский националист № 1, имя которого стало нарицательным. Что до Булгакова, то именно глазами Михаила Афанасьевича мы привыкли смотреть на петлюровщину, на Украинскую державу и украинский национализм. И его взгляд – это взгляд русских киевлян. Но мне мало этого взгляда, я хотел понять, что же на самом деле происходило тогда на Украине, и рассказать об этом своим читателям. Сейчас я работаю над книгой о сыне Марины Цветаевой – Муре (Георгии Эфроне), которая будет называться «Парижские мальчики в сталинской Москве».