0
5249
Газета Персона Печатная версия

07.11.2019 00:01:00

Когда девушки поют Пастернака

Андрей Родионов о Кирилле Серебренникове и лесе, где живет либеральная и патриотическая нечисть

Тэги: поэзия, театр, москва, вера полозкова, серебряный век, ленин, красная площадь, красноярск, мавзолей, пролетариат, день победы, керчь, футбол, кирилл серебренников, вгик, тула

Андрей Викторович Родионов (р. 1971) – поэт, драматург, культуртрегер. Окончил Московский полиграфический институт. Работал в музыкальном театре Станиславского и Немировича‑Данченко в красильном цехе. Победитель турнира «Русский слэм» (2002). С 2002 по 2005‑й – член товарищества мастеров искусств «Осумбез» («Осумасшедшевшие Безумцы»). Сотрудничал с рок‑группой «Окраина». Организатор и ведущий Московского поэтического слэма с 2003 года и Всероссийского слэма – с 2010 года. Автор книг «Добро пожаловать в Москву» (2003), «Пельмени устрицы» (2004), «Портрет с натуры» (2005), «Морро Касл» (2006), «Игрушки для окраин» (2007), «Люди безнадежно устаревших профессий» (2008), «Новая драматургия» (2010), «Звериный стиль» (2013). Шорт‑лист Премии Андрея Белого (2005). Лауреат молодежной премии «Триумф» (2006), Григорьевской поэтической премии (2013), премии журнала «Дети Ра» (2016).

поэзия, театр, москва, вера полозкова, серебряный век, ленин, красная площадь, красноярск, мавзолей, пролетариат, день победы, керчь, футбол, кирилл серебренников, вгик, тула При взгляде на лес за окном возник замысел спектакля «Зарница». Иван Шишкин. Темный лес. 1890. Харьковский художественный музей, Украина

Популярный поэт и активный культуртрегер Андрей Родионов продолжает творить на стыке поэзии и театра. Вместе с соавтором – женой Екатериной Троепольской они написали пять поэтических пьес, каждые два года проходит организованный ими фестиваль видеопоэзии «Пятая нога». Андрей исполняет роль Сократа в постановке диалога Платона «Пир» в Театре.doc и неожиданно – роль Лешего в спектакле «Зарница» в Театральном центре им. Вс. Мейерхольда. С Андреем РОДИОНОВЫМ побеседовал Юрий ТАТАРЕНКО.

– Андрей, что, на ваш взгляд, представляет собой современная Москва поэтическая?

– Главный признак Москвы поэтической – ее сегментированность, этих частей много, и они между собой не пересекаются. Некоторые группы лиц даже слыхом не слыхивали друг о друге. Актуальная поэзия – «Воздух» Дмитрия Кузьмина, премия Драгомощенко, поэтическая площадка Центра Вознесенского, где литературную программу ведет Илья Данишевский. Политическая поэзия левацкой направленности – Кирилл Медведев, отстаивающие права женщин Оксана Васякина, Дарья Серенко, Галина Рымбу. Есть Вера Полозкова. Есть поэтический театр, где много работаем мы с Катей, ставим композиции из стихов современных поэтов и пишем пьесы в стихах – эта наша инициатива сейчас получила продолжение: Дмитрий Данилов, Михаил Чевега, Дана Сидерос. Есть поэзия на слэмах, ее приходят слушать. Это то, что слышу и вижу, в чем участвую я. Но есть очень много такого, с чем я знаком только понаслышке.

– А насколько авторитетны, к примеру, такие организации, как Союз писателей России и Союз писателей Москвы?

– Они не эффективны и не авторитетны в силу своей космической огромности. Маленькие сообщества привыкли каким‑то образом управляться со своими потребностями. А большая организация в лучшем случае играет на руку организаторам, рядовые там не у дел. Поэтому авторитет у таких сообществ нулевой.

– Вы служили в Театре им. Станиславского и Немировича‑Данченко 17 лет. Почему эти отношения прекратились?

– Директор театра неоднократно просил меня решить проблему дисциплины. Я обещал ему исправиться – и тут же срывался по новой. Расставаться с красильным цехом было тяжело. Я успел сильно привыкнуть к своей работе. После увольнения, совпавшего с уходом из семьи, был сложный период. Спас меня Марат Гельман, пригласивший в Пермь, где я прожил два года. Вернее, вдвоем с Катей.

– Вы там делали поэтические фестивали, верно?

– Основное, что я делал в Перми, – приходил в себя. Но там была возможность научиться проводить большие мероприятия, я воспользовался этой возможностью.

– Отчасти шутливый взрослый вопрос: сколько грамм на грудь вам помогает перед выступлением, а сколько – мешает?

– Немного не повредит – впрочем, сейчас я не пью перед выступлением.

– Есть люди, с кем откажетесь выпить?

– Да!

– Это литераторы?

– Да.

– Их много?

– Да.

– Возможно ли повторение Серебряного века – в поэзии прежде всего?

– В то время у интеллигентных людей были деньги… Повторение этой ситуации возможно – но лишь теоретически.

– «Блажен, кто верует…» Продолжаем разговор. Прочел в Сети, что вас визуально сравнивают с Лениным. Тоже считаете, что похожи на него?

– Нет. Не могу причинить вред другому человеку в отличие от вождя мирового пролетариата! В детстве побывал в Мавзолее из любопытства. Сейчас не готов обсуждать дальнейшую судьбу Мавзолея.

– Будем считать, его место на Красной площади неизменно. А как меняется слэм за последние годы?

– В прошлом году была нетипичная история: первые два места на Всероссийском слэме заняли поэты из Питера. До этого на финал в Красноярск 10 лет поочередно приезжали два победителя отборочных этапов в Санкт‑Петербурге – и занимали предпоследние места. А тут появились новые люди – и выиграли. Видимо, сказались сногсшибательные питерские рэп‑батлы.

– А самому выйти на батл – слабо?

– Неохота. Я жюрил многие поединки, этого опыта мне достаточно. Чтобы выходить на бой, нужна мотивация. Ты должен понимать, зачем тебе нужна победа. Просто быть услышанным – этого мало. Мне, во всяком случае.

– Финал Московского слэма собрал 200 зрителей. Реально ли собрать 2000?

– Нужна реклама, телевизор нужен.

– Вы провели слэм в День Победы. Получается, «Бессмертный полк» прошел мимо вас?

– Мимо меня ничего не может пройти! Я – поэт.

– Закрылись журналы «Арион» и «Октябрь». Где теперь посоветуете печататься молодым поэтам?

– Давайте отталкиваться от того, что сейчас читает образованная публика – и в каком формате: электронном или бумажном. С учетом этого поэту и предстоит выстраивать свою стратегию выхода к читателю. Мне сложно судить о толстых литературных журналах. Потому что сложно представить, кто входит в число тысячи‑двух подписчиков. Ну, хорошо, 500 экземпляров уходит в библиотеки. А остальное – раздаривается авторами журнала? Вероятность прославиться после публикации в каком‑либо «толстяке» – небольшая, но, вероятно, для многих это дело статуса.

– Сотням тысяч авторам портала «Стихи.ру» неинтересно читать «Новый мир» и «Знамя»?

– Видите ли, в каждом деле есть профессионалы и любители, дилетанты, новички. Поэзия, литературное творчество – не исключение. Если тебя не зовут в другой город выступить – значит, организаторы уверены, что ты не соберешь зал…

– А куда вас приглашали, где, как вам казалось, вас плохо знают?

– Когда Крым был еще украинским, меня позвали выступить в колонии строгого режима в Керчи перед 1500 заключенных. Нас приехала целая делегация. Там был самый удивительный прием. После меня читал Герман Лукомников. Он произнес: «Казалось/ Коза – лось». И зал взорвался, эта фраза пошла по рядам. В конце встречи все цветы достались Анне Русс, уголовники выстроились в очередь – это было прелестно…

– Двум медведям не ужиться в одной берлоге – а двум литераторам в семье?

– Слава богу, мы с Катей умеем переключаться с творческих вопросов на бытовые. Хотя недавно вместе работали над пьесой. Спорили яростно.

– Вы вспыльчивый?

– Да, и Катя вспыльчивая, отстаивает свою позицию до конца. И возникают тупиковые ситуации. Но через час‑два начинается такой разговор: «Может быть, ты был прав?» – «Да нет, пожалуй, ты была права».

– Спрошу о сложном – с точки зрения воплощения замысла. Каковы перспективы такого феномена, как видеопоэзия?

– Фестиваль видеопоэзии «Пятая нога» проходит раз в два года. Планируем очередной форум. В декабре ездили в Берлин на международный фестиваль видеопоэзии «Зебра» с лучшими российскими роликами. Выступили довольно успешно…

– Много ли у нас роликов, где видеоряд работает на умножение смыслов – в том числе поэтических?

– Я сторонник экспериментального видео. Например, в прошлом году режиссер Андрей Сильвестров на стихотворение Дмитрия Данилова про футбол сделал видео, которое можно смотреть только в очках ЗD. Такие вещи мне нравятся. Кирилл Серебренников лет 10 назад снял по нашей просьбе ролик на стихотворение Бродского – его обругали все и везде, но это одно из двух‑трех фестивальных видео, которое мне не скучно смотреть! Вроде бы и виды Ростова не ахти какие – а полное ощущение того, что ты один, а вокруг то, что постичь невозможно…

– Допустима ли музыка в видеопоэзии?

– Народ не обманешь: никакие украшательства плохому ролику не помогут. Должна быть интересная и убедительная режиссерская трактовка выбранного им стихотворения. Конкурсный отбор не проходят несколько типовых видео: когда человек, читая стихи, идет по осеннему парку и шуршит листьями, когда герой оказывается в загаженном подвале или на крыше.

– В то же время есть немало самодостаточных стихов, не требующих картинки, – согласны?

– Конкурс «Пятая нога» мы позиционируем как кинематографический. И призы вручаем – режиссерам. Они выбирают стихи, которые их зацепили.

– Это в основном вгиковцы?

– Фестиваль собирает огромное количество людей. Но в 2002–2004 годах начинали снимать видеопоэзию действительно вгиковцы.

– Следите ли вы за театральной карьерой Кирилла Серебренникова?

– Сначала надо сказать, что дело на Кирилла Семеновича еще не закрыто, это очень плохо. Конечно же, стараюсь смотреть все его спектакли.  А в фильме «Юрьев день» я даже снялся в эпизодической роли. Но есть для меня и другие интересные режиссеры. Например, Максим Диденко. «Пастернак. Сестра моя – жизнь» в Гоголь‑центре – великий спектакль, от него рвется сердце. Когда девушки на сцене начинают петь стихи Пастернака, ты просто улетаешь.

– В Центре им. Мейерхольда с аншлагами идет спектакль «Зарница» по вашей пьесе, сюжет которого напоминает «Сон в летнюю ночь». Как вам пришла идея взаимодействия с Шекспиром?

– Как‑то мы ехали с Катей в Тулу, смотрели на лес за окном. И вдруг мы поняли, что там может жить и либеральная, и патриотическая нечисть – со своими конфликтами и перетираниями. Так возник замысел «Зарницы». Это детская игра – но я и занимаюсь с детьми в поэтической мастерской…

– Вы проходили кастинг на роль Лешего в спектакле «Зарница»?

– Актер не мог сыграть два премьерных спектакля – был занят в своем театре. Предстояло срочно ввести на его роль кого‑то другого. Я вертелся рядом – и к тому же знал текст. Поэтому режиссер Квятковский сказал: «Пусть Родионов и сыграет!» Мне нравится играть. Артистизм у меня в крови. Хотя прекрасно понимаю, что артистизм и актерская профессия – разные вещи. Режиссер Юрий Квятковский доволен моей работой в спектакле, это главное.

– Есть ли роли, о которых мечтаете?

– Нет. У меня все нормально в жизни. Становиться актером не хочу. Роль в спектакле – приятный бонус к жизни, не более того. Актер – профессия подневольная. Мне это не близко.


Оставлять комментарии могут только авторизованные пользователи.

Вам необходимо Войти или Зарегистрироваться

комментарии(0)


Вы можете оставить комментарии.


Комментарии отключены - материал старше 3 дней

Читайте также


Московские памятники прошлого получают новую общественную жизнь

Московские памятники прошлого получают новую общественную жизнь

Татьяна Астафьева

Участники молодежного форума в столице обсуждают вопросы не только сохранения, но и развития объектов культурного наследия

0
526
Борьба КПРФ за Ленина не мешает федеральной власти

Борьба КПРФ за Ленина не мешает федеральной власти

Дарья Гармоненко

Монументальные конфликты на местах держат партийных активистов в тонусе

0
757
Любовь и жизнь женщины по-авангардистски

Любовь и жизнь женщины по-авангардистски

Александр Матусевич

Музыкальный театр имени Наталии Сац отважился поставить "Четырех девушек" Эдисона Денисова

0
881
Росатом наращивает ядерный рециклинг

Росатом наращивает ядерный рециклинг

Глеб Тукалин

Завершено строительство нового комплекса по переработке топлива для АЭС

0
563

Другие новости