Груша упала на макушку

Приличное общество начинается с ценящих свой внутренний свет личностей. Ольга Лобанова. Пряный вечер. 2012

Рукопись романа Романа Михеенкова «Вавилонская лестница» вошла в лонг-лист премии «Большая книга». Скоро этот роман, а также другой – «Преображение видов» должны выйти из печати. И еще редкий случай – не изданную в России книгу рассказов Романа «Слова и музыка» перевели на арабский язык.  С Романом МИХЕЕНКОВЫМ побеседовала Наталья РУБАНОВА.

– Роман, ваши тексты недавно перевели на арабский. Как это произошло?

– Да, сборник рассказов «Слова и музыка». Года три или четыре назад я сидел в Поленово под грушевым деревом. Подул ветер, одна груша упала мне на макушку. Я придумал рассказ «Варенье из диких груш». Рассказ выиграл премию «Золотое перо». Как лауреата меня перевели и опубликовали, за что огромное спасибо замечательной Светлане Савицкой. Это ее премия и ее рекомендации коллегам из арабского мира. Это забавно: «Слова и музыка» – мой второй сборник рассказов. На русском он еще не вышел, а на арабском – уже. Не помню аналогичных случаев в истории литературы. Надеюсь, информация дойдет до наших издательств.

– Кто, кроме арабов, переводил ваши тексты?

– Рассказ «Личная песенка» перевели на английский и опубликовали в ирландском журнале Cyphers. Своеобразная история. Моя обычная практика работы с переводчиками простая: предлагаю прочитать, если нравится и есть вера в автора – договариваемся на 25% от гипотетического гонорара. На Западе деньги писателям платят. Замечательный переводчик из Питера Александр Филиппов сделал перевод. Ирландский журнал опубликовал. Я поделился гонораром.

– В этом году вы вступили в Союз российских писателей, а ваш сборник рассказов «Упражнения на развитие беглости» был издан на его грант. Что дает литератору такое членство?

– Это тот случай, когда не вступаешь в некую секту, а присоединяешься к человеку, которому доверяешь. Я про удивительного человека – Светлану Василенко. Не сомневаюсь, что в ее организации мне точно не предложат подписывать коллективные доносы и другие подлые бумажки. Что дает членство? В том числе гранты. Это хорошая помощь при разговорах с издательствами.

– Вы отучились в Гнесинке и Щукинском училище, где только не работали. Что привело к прозе – точнее, как музыкант и режиссер, не прошедший мимо «презренного ТВ», стал еще и прозаиком?

– Со Щуки, собственно, писательство началось. Со вступительного экзамена «Режиссерское сочинение». Название первого рассказа – «Двор моего детства» – было написано на доске. Я его написал. В процессе понял, что мне очень нравится писать. Прежде всего для меня это саморазвлечение.

– Вы входите в жюри конкурса «ЛитоДрама» и хорошо понимаете, что пьесы даже интересных современных драматургов фактически не имеют шанса на постановку в театре, ибо обычно нужно соблюсти два условия: первое – звездный актер в главной роли, второе – серьезный спонсор проекта…

– Если говорить об антрепризе, то тут все просто, но понятно. В театрах с государственным финансированием все сложнее. Кривее, мутнее, непонятнее. И в каждом случае свои искривления. Возвращаясь к «ЛитоДраме»… в этом году я сужу номинацию «Прозаический театр». Победителя определил, но пока подержу в секрете. Еще рано объявлять. Но пьеса – бомба! Очень рекомендую театрам и режиссерам.

– Вы – режиссер-постановщик и художник по свету балета «Скрябиниана» Касьяна Голейзовского на музыку Скрябина. Что это за проект и есть ли возможности его реализации в России?

– Это чудо. «Скрябиниана» – часть проекта Satori. Удивительный Сергей Полунин собрал в нем звезд всей Европы. Так получилось, что балет мы сделали дважды: после шести представлений в лондонском «Колизее» в декабре 2017 года возникли гастроли по Италии в феврале 2018-го.  А у нас танцуют примы и премьеры Гамбурга, Штутгарта, Большого театра, Лондонского Королевского балета. Почти все оказались заняты в своих театрах. Чудом удалось найти свободные даты в графиках артистов Большого. За январь успели все сделать заново. В репертуаре стационарного театра мы создали такой алгоритм репетиций, что он не противоречит графикам театра. То есть балет создается, а расписание спектаклей и репетиций театра не меняется. Что касается «Скрябинианы» на сценах России – фонд «Сохранение творческого наследия Касьяна Голейзовского» открыт для предложений. Команда сработалась, показала результат. Поэтому ждем предложений и ищем деньги.

– Расскажите о вашем проекте «Литературный триатлон».

– Блог «Литературный триатлон» появился из спора. Слабо написать? Не слабо. Целую неделю каждый вечер я выкладывал свежий рассказ, базирующийся на трех словах, заданных читателями. Некоторые получились очень даже – войдут в третий сборник рассказов. Блог в Интернете – хорошее лекарство от писательской лени. Тонизирует. Благодаря «Литературному триатлону» расписался. Повесть грустную и хулиганскую буквально выдохнул за несколько дней. Третий роман хорошо продвинулся.

– А первые два?

– А на первые два в конце мая подписал договор с издательством. Это романы «Преображение видов» и «Вавилонская лестница». По ощущениям – дети в институт поступили. И некое событие, и все только начинается.

– Вы заключили договор с издательством сразу на две книги. По нынешним временам это редкость, если речь не идет об издании за счет средств автора или о спонсорстве. Небольшие издательства стараются не рисковать, да и большие перестраховываются. Как поступило это предложение?

– Очень люблю данное издательство за прямоту: «Вы, Роман, хороший, но неизвестный автор, мы вас не продадим». Это было несколько лет назад. Сейчас, наверное, что-то изменилось. Четыре книги вышло, рукопись романа попала в длинный список премии «Большая книга». Стал чуть более известным автором. И не за свой счет, естественно. Я принципиально никогда ни копейки не платил и не заплачу за свои творческие развлечения.

– Спрашивать автора «о чем» – наивно. Для чего эти романы?

– Я романтик, хочу сломать дуальную модель мира. Пока люди на нашей планете не поглупели, зла как альтернативы добру не было. Не существовала такая категория. Было движение к свету. Подлые и пошлые персонажи тьму в головы вложили позже. Если несколько моих читателей или зрителей это поймут, можно считать, что писалось, снималось или ставилось не зря. Вторая причина – хочу разбить людей не на лагеря, а на личности. Пока человек эмоционально не отключится от социума, не осознает себя Вселенной – мы так и будем жить в унылом убогом мире, управляемом подонками и убийцами. Приличное общество начинается с самоуважающих и ценящих свой внутренний свет личностей. Третья причина – напомнить человеку, что он, мерзавец, прекрасен и подобен Богу. Ну и мое личное удовольствие – маленький гвоздик в гроб идеи империй. Они рано или поздно сами развалятся, потому что империя начинает умирать в момент рождения. Это неотъемлемая часть программы. По мере возможностей ускоряю эти процессы. Мне не важно, какой флаг у этих империй. Хочу, чтобы их не было. В этих романах много разных «для чего». Основные, кажется, перечислил. Надеюсь, они успеют выйти к моим осенним американским гастролям.

– У литератора гастроли?

– А как еще сегодня заработать писателю? При нашем мутном рынке книготорговли – только ногами. Встречи с читателями, презентации, лекции, автограф-сессии. Пока приходится организовывать все это самому. Уже несколько лет ищу продюсера. Не литературного агента, а именно продюсера. Литература, к сожалению, существует в режиме музыкальной попсы: что шумно – то и покупают. Проще говоря, если закупщики книжных магазинов, а они сегодня формируют контент книжных полок, видели тебя в телевизоре – ты на полке. Я вполне себе продукт, так что: продюсер, ау!.. Возвращаясь к американским гастролям – оказалось, что у меня значительное количество читателей в Америке и Канаде. Я придумал программу, или концепцию, творческого вечера или просто ряд поводов поговорить. Называется «Сотворение». Здесь это имеет успех. Приходят люди с красивыми светлыми лицами. Задают интересные вопросы. Рассказывают, о чем они у меня прочитали. Спорят со мной. Очень люблю, когда читатели со мной спорят и не соглашаются. Здорово, что у каждого свое «о чем». Так вот, осенью мне устраивают встречи с читателями от Майами до Торонто. Здорово и интересно. Услышу американские «о чем».

– А свои «о чем» существуют?

– Я внутри процесса. Никогда заранее не знаю, что произойдет с героями. Пытался писать по четким планам, прочертив структуру, все разложив по полочкам. Тоска получается. Даже в корзину стыдно выбросить. Это не писательские понты, что однажды герои перестают подчиняться. Более того, я начинаю меняться вместе с ними. Входишь в роман одним человеком – выходишь другим. Я у своих героев учусь. Вместе с ними совершаю открытия. Не писал бы – многого бы не понял. Не открыл бы третий полюс кроме общеизвестных плюса и минуса. Не открыл бы закон сохранения нежности. Я даже как читатель изменился. Слежу не за развитием сюжета, а за изменениями автора в процессе творчества. Если автор меняется – получается приличная литература.

– Что такое «третий полюс»?

– Это из моей книги «Кот доступа». Возвращаясь к прекрасному богоподобному человеку, который любит забывать о своей уникальности и своем совершенстве. Есть плюс, есть минус, а есть нечто третье, что не дает нам болтаться в примитивном пространстве между плюсом и минусом. Между черным и белым, между добром и злом. И у каждого этот третий полюс свой. Уникальный. Важно открыть его. И я видел читателей, которые открыли.

– Ваши тексты я обозначила бы как «литературный шансон». Совпадаем ли? Как-то вы сказали, кстати, что если бы не стоимость студии, аранжировщиков и музыкантов, то писали бы нотами, а не буквами: «нотами проще, а буквами дешевле», дословно…

– Если мы говорим о шансоне в азнавуровском понимании, мои рассказы вполне соответствуют определению. К местной мутации шансона они отношения не имеют. Что касается музыки, я не лукавил, когда это сказал. Музыка – дорогое творческое удовольствие, поэтому получается писать ее только на заказ. Я написал саундтрек к фильму «Есть тема!», музыку к спектаклям, рекламным роликам. Одна из песен к фильму сделала меня финалистом Конкурса композиторов Андрея Петрова. Неожиданные были впечатления – твоя песня звучит в сопровождении оркестра в питерской Академической капелле. Выражать чувства с помощью звуков – это еще один язык или способ рассказать о прекрасной Вселенной. По моим ощущениям, она состоит как раз из музыки, а писатели и художники переводят ее на свои языки – буквы, краски. Кто как чувствует. В любом случае акт творения, то самое чудо, происходит не в голове автора, а в душе читателя-слушателя-зрителя.