Крепкий алкоголь и мистика

Название издательства «Воймега» происходит от названия реки. Неудивительно, ведь река – один из вечных поэтических символов. Исаак Левитан. К вечеру. Река Истра. 1885. Башкирский государственный художественный музей им. М.В. Нестерова, Уфа

«Воймега» – издательство небольшое, но стильное. В московских литературных кругах, да и не только, оно уже стало брендом настоящей современной российской поэзии. Это касается в первую очередь безупречного литературного вкуса в отборе издаваемых авторов, среди которых мы найдем, скажем, Ирину Ермакову, Алексея Кубрика, Дмитрия Веденяпина, Андрея Василевского, Германа Власова, и того, как выглядят книги. Формат небольшой – тетрадный, так что удобно носить в сумке и читать, но достаточный для того, чтобы аккуратно и презентабельно, но при этом строго и невычурно представить поэтические тексты. Главные действующие лица издательства – поэты и редакторы Александр Переверзин и Ольга Нечаева. Совсем недавно в издательстве вышло необычное для формата «Воймеги» собрание произведений Дениса Новикова «Река – облака» (о нем «НГ-EL» написала в номере от 12.07.18). О новых книгах, а также о концепции и деятельности издательства в целом с Александром ПЕРЕВЕРЗИНЫМ побеседовала Елена СЕМЕНОВА.

– Александр, вы издали книгу Дениса Новикова «Река – облака». Когда вы открыли для себя творчество этого поэта, чем он вас тронул? 

– Впервые Новикова я прочитал лет 20 назад, когда в издательстве «Пушкинский фонд» вышли его книги «Караоке» и «Самопал». Я был совсем молодым человеком, еще не учился в Литинституте и мало знал современную поэзию. Стихи Новикова сразу же зацепили, с одной стороны, пронзительностью и «метафизиским сквозняком», с другой – естественностью речи и плотностью языка. Известная фраза о том, что стихи надо писать так, что если бросить стихотворением в окно, то стекло разобьется – это как раз о стихах Новикова. За что я люблю эти стихи, я не могу сказать. Любовь – чувство, которое трудно поддается анализу. Новикова хотелось читать, перечитывать, потом – разобраться, как эти стихи устроены.

– А из каких поэтических «корней» XX века, по-вашему, выросла поэзия Дениса Новикова?

– У Новикова вряд ли можно найти прямые влияния. Он вырос из русской поэзии, как бы расплывчато или пафосно это ни звучало. Конечно, кого-то из поэтов он для себя выделял. В его стихах есть аллюзии к Ходасевичу, Георгию Иванову, Мандельштаму, Блоку, но нельзя сказать, что его поэзия выросла из кого-то одного из них.

– А кто из молодых поэтов, по вашему мнению, испытал это влияние? Кто работает в похожем ключе?

– Безусловно, Новиков повлиял на поколение, идущее следом. Но безапелляционно куда-то определять современников не буду, это глупо.

– Кроме вас, кто еще причастен к выходу книги «Река – облака»?

– Ольга Нечаева, Феликс Чечик, Юлиана Новикова. Они сделали книгу такой, какой читатель может видеть. И еще много людей, которые помогали тем или иным образом. Всех их мы благодарим в книге.

– Когда долго работаешь с поэзией умершего поэта, происходят странные, даже мистические вещи. Случалось ли у вас что-нибудь подобное?

– Мистического со мной давно не случалось. Кажется, с того времени, как я съездил в Вологду и встретился с Рубцовым.

– Интересно. А можете подробней рассказать?

– Да, можно. Однажды в Вологде я ночевал в доме, где одно время жил Рубцов. В Вологде много мест, связанных с Рубцовым. Это дом на набережной 6-й Армии. Туда меня поселила Ната Сучкова. Вы ведь знаете Нату? Замечательный поэт, автор «Воймеги». Мы с ней вместе учились в Литинституте. И вот ночью, когда я сидел на кухне, ко мне пришел Рубцов. Мы поговорили, и он ушел. Надо сказать, что с тех пор я почти не пью крепкий алкоголь, и мистическое со мной не происходит. Хотя интересные при работе над книгой Новикова совпадения были. Например, выяснялось, что Ольга Нечаева и Денис учились в одной школе. Новиков старше Ольги на четыре года, то есть они могли видеть друг друга на переменах. А однажды я шел к поэту Александру Павловичу Тимофеевскому и что-то бессистемно фотографировал. Тимофеевские живут в арбатских переулках, ближе к Кропоткинской. И вот я сфотографировал какой-то небольшой особняк, а потом узнал его на фото из архива Новикова. Денис стоит на фоне этого особняка в Гагаринском переулке и смотрит на меня. Мистика ли всё это? Вряд ли. Если присмотреться, таких совпадений можно найти очень много.

– Кажется, книга Дениса Новикова – это первое столь объемное издание «Воймеги». Это сделано в виде исключения либо планируются еще столь же объемные и академичные книги?

– При работе над книгой Дениса Новикова мы ориентировались на академические издания. Таких книг раньше не делали и вряд ли в ближайшее время еще раз возьмемся за полное собрание какого-либо поэта. Это очень трудоемкая работа, которая занимает много времени. В «Воймеге» многое делается на энтузиазме, поэтому это должен быть автор, которого мы бескомпромиссно любим и понимаем его значение для русской поэзии.

– «Вы понимаете его значение». А могли бы вы хотя бы примерно сформулировать значение поэзии Новикова в контексте эпохи?

– Новиков очень точно выразил перелом времени, смену эпох, которую мы пережили в конце прошлого века. Такое удавалось немногим. Блоку, например, тоже удалось.

– Умерший в прошлом году Сергей Труханов был бессменным художником издательства «Воймега», он фактически стал его лицом и отчасти душой. Делился ли он с вами секретами творчества – тем, по какому принципу он строил концепции обложек?

– Уход Сережи – это большая потеря для всех, кто его знал. Он был удивительным композитором-мелодистом. К тому же Труханов очень тонко чувствовал и понимал поэзию, хотя сам стихов не писал. Видимо, поэтому у него получались такие замечательные песни. «Воймеге» еще повезло и с тем, что Труханов был дизайнером большинства наших книг. И даже когда он заболел, мы делали книги по его макетам. По какому принципу Сережа строил концепции обложек, я не знаю. Он никого не посвящал в свою дизайнерскую кухню. Безусловно одно: Труханов обладал безупречным художественным вкусом. Над обложкой он мог думать неделями, а потом, когда я уже начинал злиться на него за промедление, – сесть и за один день сделать вариант, который был точнейшим попаданием в автора и его книгу.

– Недавно вышли еще две книги – Дмитрия Веденяпина «Птичка» и Александра Кабанова «Русский индеец». Я знаю, создание каждой книжки – это отдельная история. Расскажите, как сложилась работа с авторами?

– Вышло уже три книги: Александра Кабанова, Дмитрия Веденяпина и Бахыта Кенжеева. Теперь у нас новое оформление. Прошел год после смерти Труханова, и мы решили, что делать книги по его макетам, но не имея возможности консультироваться с ним, мы не можем. В работе над новым оформлением нам помог Антон Черный. Концепция новой обложки – узнаваемость и минимализм. Работать с Кабановым, Кенжеевым и Веденяпиным было легко. Не мной подмечено: чем известнее автор, тем меньше вопросов у него к оформлению и каким-то организационным вопросам. Я очень рад, что мы начали новую серию этими поэтами. И хочу еще раз поблагодарить их за сотрудничество с «Воймегой».

– А какова концепция издательства? Не менялась ли она со временем? Кажется, что у вас происходят концептуальные перемены. Как вы считаете, это время требует от вас таких изменений или вы сами растете и чувствуете потребность создавать иные – более серьезные вещи?

– Если концепция менялась, то незаметно. Расширялась география, круг авторов, но в целом мы делаем то, что начали еще 14 лет назад: выпускаем книги стихов, которые нам нравятся и кажутся важными в современной поэтической ситуации. Здесь надо сделать акцент на том, что в первую очередь нам интересны именно книги стихов. Не сборники или избранное, хотя «Воймега» выпускает и такие книги, а именно книги стихов в литературоведческом понимании. Вообще я не вижу концептуальных перемен. Мы делаем то, что делали раньше. Недавно Алексей Коровин, без которого «Воймеги» в нынешнем виде не было бы, предложил мне подумать над концепцией новой поэтической премии. Возможно, осенью мы о ней объявим.

– Это интересно. Могли бы вы намекнуть, что это будет за премия?

– Пусть пока это останется интригой. Скажу только, что премия обязательно будет связана с поэтическими книгами.

– Вы сказали о расширении круга авторов, географии. Какова «география» издательства? У вас только российские поэты или шире?

– В «Воймеге» выходили книги поэтов из Китая, Америки, Украины, Израиля, Германии, Австрии. Я, правда, не знаю, на что это влияет в XXI веке, когда поэтическим центром становится не какое-то конкретное место, а Интернет.

– Существует ли сегодня литературная группа «Алконостъ»? Ведь «Воймега» была с ним связана? Или «Алконостъ» – дела дней минувших? Каково ваше отношение к этому литературному формированию?

– Творческое объединение «Алконостьъ» появилось в 1989 году, я вхожу туда почти 20 лет, являюсь членом редколлегии альманаха. Действительно, первыми книгами «Воймеги» 14 лет назад были книги моих товарищей по «Алконосту»: Андрея Чемоданова, Всеволода Константинова, Алексея Тиматкова, Ольги Нечаевой. Формально «Алконостъ» не закрывался. Закрыть его может только Ольга, хотя мы давно не проводили мероприятий и выступлений, а альманах не выпускался еще дольше. Два наших товарища – Сергей Труханов и Павел Белицкий – умерли. Мне кажется, что время «Алконоста» естественным образом закончилось. Хотя, может быть, я ошибаюсь. Повторю, это нужно спрашивать у Ольги.

– А вообще кто сегодня кто сегодня трудится в «Воймеге»?

– На сегодняшний день «Воймега» – это я, Ольга Нечаева и Алексей Коровин, которого я уже упоминал.

– Ваша книга «Документальное кино» вышла почти десять лет назад. Ее отметила критика. Вашим стихам присуща особая, ни на кого не похожая интонация – лаконичная, точная, резкая. Почему вы, будучи издателем, уходите в тень?

– Не знаю. Почему-то пишется редко. Для стихов нужны свободная голова и время. Освободить голову, найти время – нечасто получается. Видимо, считаю, что есть дела важнее собственных стихов. На днях закончился чемпионат мира, я весь месяц не мог от него оторваться. Был на трех матчах, даже в Саранск съездил. Когда бы я еще поехал в Саранск? Оказалось, что там здорово: прекрасный художественный музей, места, связанные с Бахтиным. И сам футбол, конечно. Мне казалось, что стихи подождут, а такого футбола я больше никогда не увижу. Может, я ошибаюсь. Хотя небольшую книжку выпустить в следующем году планирую. Даже название придумал. Если есть название – когда-нибудь обязательно будет книга.