0
6024
Газета Персона Интернет-версия

13.07.2017 00:01:00

Морской пират, мушкетер, раскольник

Тэги: поэзия, лирика, москва, ньюйорк, америка, евгений евтушенко, владислав ходасевич, фтлантический океан, переделкино, сша, майкл джексон, лужники, шарль перро, психология, цдл, иосиф бродский, афон


Евгений Евтушенко считал Александра Межирова поэтом уровня Владислава Ходасевича. 	Фото из семейного архива Межировых
Евгений Евтушенко считал Александра Межирова поэтом уровня Владислава Ходасевича. Фото из семейного архива Межировых

18 июля исполнится 85 лет со дня рождения Евгения Евтушенко. О личности поэта и о его дружбе с Александром Межировым с Зоей МЕЖИРОВОЙ побеседовал Степан ВАРЛАМОВ.


– Зоя Александровна, живя в США, вы часто бываете в Москве. Какие были впечатления от последнего посещения?

– Этот приезд непохож на другие. Всё подчинила себе кончина очень близкого нашей семье Евгения Евтушенко. Страдания из-за его мучений последнего времени и его смерть заслонили всё. В самом моем прилете на этот раз было что-то горестно-мистическое. Вот как все произошло: билет в Москву был куплен мной очень заранее на 2 апреля, а 1 апреля в Нью-Йорке, то есть за день до вылета, гостя у моей мамы и вдовы Александра Межирова, я узнала поразившую нас весть о кончине. Так что летела я из Америки прямо на отпевание и похороны. Мама, которой сейчас 96 лет, велела мне проводить Евтушенко «до самой земли и до самой могилы». Да и сама я не могла помыслить другого. Самолет с телом прибыл из США гораздо позднее из-за обычной изнуряющей процедуры с документами, хорошо знакомой и мне – прах моего отца, поэта Александра Межирова, перелетев со мной из Нью-Йорка, где он скончался, Атлантический океан, был тоже захоронен на том же кладбище в Переделкине, где у нас с давних пор семейная могила. В писательском этом поселке дачи Евтушенко и наша литфондовская были через один дом, и Евтушенко часто в прошлые времена наведывался к нам поиграть в бильярд с Межировым, поговорить о литературе, порой и посоветоваться насчет неординарных жизненных ситуаций. Он называл Межирова своим Киссинджером. Но «Киссинджер» был и замечательным игроком в карты и в бильярд – его знаменитый, профессиональный бильярдный стол, подаренный и собранный ведущими бильярдистами, занимал почти весь второй этаж нашей «сторожки», как называл эту маленькую дачу и в стихах, и в жизни мой отец. До сих пор мама сожалеет, что не догадалась подарить этот стол Евтушенко, когда ей пришлось последовать за моим отцом в США в фактическое изгнание после трагической ситуации в его судьбе. Прилетев в Москву, я написала стихотворение памяти Евгения Евтушенко «Перед отпеванием. Майкл Джексон со станции Зима», опубликованное «НГ-EL». Оно начинается строчками: «Здесь апрельскою столицею/ Провезут твой скорбный прах. / Встанет звездная милиция/ На семи крутых ветрах./ Всей судьбой небезымянною,/ Мановением руки,/ Да и смертью окаянною –/ Охватил материки». В Лужниках выступления Евтушенко проходили – от наплыва публики – действительно с конной милицией. А о масштабе его личности и известности на всех материках – не поворачивается язык говорить в прошедшем времени. «Межпланетная энергия/ Не уймет бездонный пыл./ Отзвук Радонежский Сергия/ Стадионам приносил...» – строки из того же стихотворения. Я всегда называла его энергетику именно межпланетной. А сам Межиров писал о Евтушенко: «Как все должно было совпасть – голос, рост, артистизм для огромных аудиторий, маниакальные приступы трудоспособности, умение расчетливо, а иногда и храбро рисковать, врожденная житейская мудрость, простодушие, нечто вроде апостольской болезни и, конечно же, незаурядный, очень сильный талант».

Евгений Евтушенко был и великим исполнителем, артистом, не побоюсь этого сравнения, – уровня гениального Майкла Джексона. Посмотрите в Интернете ролик с его чтением одного из лучших своих стихотворений, посвященных Александру Межирову «Свадьба». Это невероятное действо, невероятная постановка с разнообразной пластикой, тончайшими модуляциями голоса, переходящего то на отчаянный крик, то на шепот, безошибочная голосовая интонация, точно выражающая интонацию поэтическую. Яркость, удаль жизненных поступков были ему свойственны. Рассказывают, что в Грузии он вместе с поэтом Михаилом Лукониным как-то задержался в тбилисском духане и сильно опоздал на официальное застолье, где должен был присутствовать чуть ли не первый секретарь Компартии республики. Войдя в зал и увидев всех приглашенных, уже давно сидящих за столом, Евтушенко – с бокалом в руках, залихватски, вприсядку пошел по направлению к нему. Неудобство опоздания на высокий званый ужин было снято мгновенно.

– Евтушенко ведь познакомился с Межировым, когда был еще совсем мальчиком?

– Женю, как мы все называли его в семье, привели к моему отцу, когда ему было всего 17 лет. Тогда в газете «Советский спорт» главным редактором и другом Межирова был поэт Николай Тарасов. Он и опубликовал первое стихотворение начинающего Евтушенко. И вскоре пришел с ним на Солянку, где мы тогда жили. С тех пор общение Межирова и Евтушенко не прекращалось. Мой отец, как писал Женя, не учил его поэзии, а передавал ее из рук в руки, я бы сказала – из дыхания в дыхание. В прошлом году он сказал: «И у меня был учитель очень сложный, с которым мы спорили часто, но меня как поэта, может быть, не было бы, если бы не эти споры и даже сталкивания с ним. Это был Александр Межиров. Я ему посвятил многие лучшие свои стихи». У Евтушенко еще был удивительный дар перевоплощения. Не забыть, что произошло, когда однажды Женя, еще молодой, пришел к нам в Москве домой. У него как раз вышла подборка стихов, которой он был горд. И тут мне захотелось высказать кой-какие соображения-замечания по поводу этой публикации. Реакция его была потрясающей. Если передо мной до этого момента был, скажем, уверенный и вполне довольный собой лев, то мгновенно этот лев превратился в ягненка, совсем как в сказке Перро. Поворот на 180 градусов! – и перед глазами совершенно иная энергетика. Гораздо позднее об этом я написала в стихотворении, ему посвященном: «Морской пират, мушкетер, раскольник,/ Застенчивый школьник –/ В тебе сошлись, без труда совпали,/ Другими не стали».

Внутренне он был очень разным, о чем и сам сказал в одном из ранних стихотворений. Разноцветность его человеческих ипостасей... А ведь ипостась – это такое частное, которое в то же время является вместилищем общего, всей сущности. И это тоже было необычайной и совсем не стандартной особенностью его характера. Я сказала – разноцветность, вспомнив, как в 2010 году Женя, зная, что я в Москве, по электронной почте из Талсы пригласил меня в свой только что открывшийся Музей-галерею в Переделкине – и там милая директор Нина Назирова весь день показывала нам сделанные им фотографии, а также полотна, подаренные художниками, и сам его музейный кабинет. И вот среди картин на стене я увидела изображение большого коня украинского художника Василия Антонюка. Конь был повернут боком и весь состоял как бы из разноцветных лоскутков-цветов. Но фон был спокойно-зеленым. Значение зеленого цвета в психологии двояко: с одной стороны, это безграничная энергия, а с другой – всепоглощающее спокойствие. Это и было основой существования Евтушенко. Нина Назирова тогда сказала, что жена Евгения Александровича Мария сравнивает удивительную разноцветность этого коня с особенностью характера поэта. О добре, которое делал Евтушенко, говорят сейчас, после его ухода, и говорили всегда – он многим помогал, и совершенно бескорыстно. В больших делах и в малых. И делал это – с широтой. Не мелочась. «Не разглядывать в лупу/ эту мелочь иль ту,/ как по летнему лугу,/ я по жизни иду./ Настежь – ворот рубашки...» Хотя сказавший – не разглядывать мелочи, – конечно же, обращает на них очень пристальное внимание, ведь поэт – это всегда еще и тонкий психолог. Как-то Евтушенко пришел в Клуб писателей с большой папкой, и в кафе, поздоровавшись со знакомыми поэтами, сел за соседний с ними столик. У тех не было ни копейки на выпивку, и они ему об этом сказали. Продолжая с кем-то разговаривать, Евтушенко протянул им всю свою папку. Открыв ее, соседи по столику, оторопев, увидели в ней пачки денег. Взяв сверху одну купюру в 5 рублей, что по тем временам было немало, они возвратили Жене папку. Видимо, в ней был гонорар, полученный им только что за книгу. Вот такой широкий и безоглядный жест. 

На отпевании в переделкинской церкви неожиданно около меня возник человек (стоял за моей спиной, и я лица его так и не увидела) и сказал мне негромко, что он – раб Божий Александр, монах с Афона, и что по благодати, которая была явлена сейчас в храме, ему было открыто, что душа Евгения Александровича после 9-го дня (а это был день 10-й) пошла прямо в рай. «Как? Без мытарств?» – шепотом пораженно спросила я. «Да, без всяких мытарств, он сейчас уже в раю», – ответил тот. На моем фотоаппарате и теперь эта звуковая запись, поражающая всех. Что бы там ни было, Евтушенко своим талантом, добрыми делами и страданиями последних лет заслужил и выстрадал свой рай. Мгновенной острой болью кольнула на отпевании цветная клетчатая кепочка в гробу возле рук покойного, рядом с небольшим распятьем и маленькой иконкой Пресвятой Богородицы... Кепочка – одновременно и уверенно, и как-то неловко лежала и была как всхлип души о так любимой Евтушенко жизни, которую и в своих последних болезнях и мучениях он не хотел покидать, имея грандиозные планы на будущее и диктуя свою новую прозу до самого смертного часа. И верно сказал на прощании в ЦДЛ критик и его очень близкий друг Евгений Сидоров: «Невозможно, нереально видеть Евгения Евтушенко недвижимым, застывшим в молчании... самого живого, самого стремительного, самого известного поэта наших дней».

– Как Евтушенко общался с вашей семьей в США?

– Межиров и Евтушенко виделись и в Нью-Йорке, где мои родители жили осенью и зимой, и в Портленде в штате Орегон. Евтушенко совершил истинный подвиг любви к поэзии, героическими усилиями за несколько дней составив из груды рукописей моего отца, переданных ему мамой, том стихов Александра Межирова «Артиллерия бьет по своим». Отец уже болел, и Женя всей душой хотел, чтобы его учитель – а он считал Межирова поэтом уровня Владислава Ходасевича – при жизни увидел эту книгу. Беда в том, что в нее прокралось – и не по вине Евтушенко – множество опечаток и искажений, а ряд стихов просто разрублены пополам и напечатаны на разных страницах. Так что цитировать, к печали, ее надо с большой осторожностью.

– О вашей маме, Елене Межировой, Евтушенко отзывался с восхищением в предисловии к этой книге.

– Да, «Шоколадницей» Жана-Этьена Лиотара назвал он ее – и в старости своей удивительно моложавую, – придя, как обычно, в гости к моим родителям в Нью-Йорке. Это сравнение было чрезвычайно проницательным наблюдением. Он увидел в ней ту же тишину достоинства и мягкость внутренней грации. Ее природный душевный баланс спасал Александра Межирова неоднократно. «До могилы единственный друг и невеста,/ И возлюбленная, и жена», – написал он о ней в трагическом стихотворении «Два свидетеля требуются для того...».

– Порой Межирова называют советским поэтом. Наверное, это не очень верно. Забывают, что он долго жил в Америке.

– Да, Межиров прожил в США долгих 17 лет, и не «доживал» свою жизнь, как проскользнуло в одной из недоброжелательных статей. Он написал там много стихов, которые явились новым витком в его творчестве. Манера его письма изменилась, и никто еще не определил периоды творчества Межирова, не проследил, как оно менялось. А такая исследовательская статья была бы необычайно интересна для почитателей этого большого поэта и необходима для литературы.

– Как оценивал Межиров творчество Евтушенко? Как вы относитесь к его стихам?

– По убеждению Межирова, Евтушенко был создан природой изумительным именно лирическим поэтом. Отец считал, что вещества поэзии в его стихах больше, чем у Иосифа Бродского. В лирических ранних стихах Евтушенко, да и в ряде более поздних, я никогда не слышала рассуждающей холодности, там присутствовал трепет настроения, состояния, иными словами – волнение звука, которому принадлежит верховенство в поэзии, ведь именно он, звук, все решает в художественном произведении, как он все решил в дивных стихах Евтушенко «Окно выходит в белые деревья...», «На велосипеде», «К добру ты или к худу...», поэтическая мелодия которых сразу запоминается, как будто всегда существовала. В публицистических стихах Евтушенко несколько декларативен, и звук в них часто затухает. Но останется на долгие времена его лирика, где переливается радостью и грустит, страдает его взволнованная душа, посетившая земной мир.


Комментарии для элемента не найдены.

Читайте также


Бизнес ищет свет в конце «углеродного тоннеля»

Бизнес ищет свет в конце «углеродного тоннеля»

Владимир Полканов

С чем российские компании едут на очередную конференцию ООН по климату

0
1113
«Джаз на Байкале»: музыкальный праздник в Иркутске прошел при поддержке Эн+

«Джаз на Байкале»: музыкальный праздник в Иркутске прошел при поддержке Эн+

Василий Матвеев

0
1005
Регионы торопятся со своими муниципальными реформами

Регионы торопятся со своими муниципальными реформами

Дарья Гармоненко

Иван Родин

Единая система публичной власти подчинит местное самоуправление губернаторам

0
1999
Конституционный суд выставил частной собственности конкретно-исторические условия

Конституционный суд выставил частной собственности конкретно-исторические условия

Екатерина Трифонова

Иван Родин

Online-версия

0
2409

Другие новости