Елена Семенова
Ксения Букша пишет с 14 лет. Это стихи, рассказы, романы и переводы. В 18 лет в 2001 году она закончила первый роман, который понравился Александру Житинскому и был опубликован им. В 2004 году Ксения придумала персонажа по имени Кшиштоф Бакуш, родившегося 27 декабря 1930 года в Данциге (в Германии), от лица которого начала вести блог на интернет-ресурсе Живой Журнал. За роман «Завод «Свобода», опубликованный в 2013 году, Ксения Букша стала лауреатом премии «Национальный бестселлер», а теперь вошла в шорт-лист «Большой книги» с формулировкой «За гуманистический посыл, прорастающий сквозь языковый эксперимент». О ее прозе с Ксенией БУКША побеседовала Елена СЕМЁНОВА.
– Ксения, вы получили премию «Национальный бестселлер» за роман «Завод «Свобода», который высоко оценили критики. Теперь он в шорт-листе «Большой книги». Почему вы решили обратиться к жанру производственной прозы? Или это все-таки не производственная проза? Как вы сами определяете жанр?
- Я беспредметный автор. Тема для меня не так уж важна. Главное – передать атмосферу, настроение, «погоду», нечто такое, что другие, как и я, неуловимо ощущают в те или иные моменты и что составляет саму суть жизни. А о заводе я написала потому, что мы с друзьями делали брендбук для питерского оборонного завода и познакомились там с множеством интересных людей, взяли более сотни интервью. Остался материал, который и вошел в книгу.
– Согласны ли вы с самой формулировкой премии «Национальный бестселлер», ведь эту премию могут вручить не только успешному и хорошо продающемуся автору, но и малоизвестному писателю? Вообще считаете ли вы себя успешным прозаиком?
– Формулировка как формулировка, это же условность всё. Успешный человек – тот, кто делает нужные другим вещи. Если моя книжка оказалась людям нужна, значит, я в какой-то степени преуспела.
– «Нацбест» – ваша первая большая премия?
– Да.
– Как вы вообще относитесь к современному премиальному процессу? А то часто бывает, что писатели критикуют все премии за то, что их вручают только «своим», а как получат премию, сразу начинают хвалить ее за объективность. Как вы в этом смысле оцениваете «Нацбест» и другие премии?
– К современному премиальному процессу отношусь и относилась спокойно. Выявлению талантливых текстов и невыявлению бесталанных мешают не столько междусобойчики, сколько инерционность мышления читателей, писателей, издателей. Иногда она бывает преодолена.
– Кстати, кому бы вы дали «Нацбест», если бы были в жюри?
– В качестве номинатора я в этом году выдвинула «Теллурию» Сорокина. Остальных участников я не читала.
– Я читала то, что вы пишете о Петербурге. А можно узнать, какие ощущения у вас от Москвы, в первую очередь, от литературной Москвы?
– У меня нет впечатлений ни от литературного Петербурга, ни от литературной Москвы, так как я не участвую в «литературном процессе».
– Ксения, очень интересно было бы услышать, было ли у вас в детстве или юности сильное литературное ощущение, переживание, которое предопределило ваши литературные занятия?
– Да, когда я прочитала Вирджинию Вульф и Гюнтера Грасса, то поняла: люди стремились к похожим вещам и у них получилось, надо действовать в этом направлении, и у меня получится.
– Когда вы пишете прозу, что, условно говоря, довлеет – трезвая логическая мысль, то есть вы составляете план романа, или вы пишете, поддаваясь порывам вдохновения? Как вообще вы строите работу над произведением?
– Вообще-то бывают совершенно разные планы и разные вдохновения, и эти вещи необязательно друг другу противопоставлять. Я просто пишу, когда у меня есть время.
– Вы в интервью говорили, что пишете даже чересчур много и многое из того, что написано, выбраковываете. А по какому принципу вы делаете отбор материала? Как формировался ваш внутренний цензор?
– Многим, как и мне, легче сначала написать много, не особо задумываясь, а потом сократить. Думаю, это происходит автоматически. Что именно оставлять – вопрос вкуса. Вкус должен присутствовать.
– Кого из классиков вы считаете своими учителями?
– Уильям Фолкнер. Шервуд Андерсон. Вирджиния Вульф. Гюнтер Грасс.
– Кто из современников вам близок?
– В человеческом смысле и в смысле перечитывания произведений – Дмитрий Быков, Леонид Юзефович. В смысле «кто на меня похож» – даже не знаю. Такие вещи видней со стороны.
– А не могли бы раскрыть, в чем, по-вашему, выражена литературная близость с Дмитрием Быковым?
– Это не литературная близость, но мы приятели. Мне нравится то, что делает Быков, а Быкову нравится то, что делаю я.
– Что интересного вы прочитали в последнее время?
– Да так, перечитываю разные хорошие книжки. Если я их назову, будет казаться, что это что-то означает. А это ничего не означает – я все время читаю много самого разного, в основном уже прочитанное. Из того, что впервые, – ну вот, например, Дэвид Линдорф, «Юнг и Паули».
– Есть ли у вас любимый литературный герой? Может быть, это герой, с которым вы себя ассоциируете?
– Нет, таких нет.
– Ксения, а если отбросить всякие премии и официальное признание, вы чувствуете отдачу от читателя, живой отклик? Пишут ли вам благодарные письма или что-то в этом роде?
– Пишут комменты в соцсетях («прочитал, понравилось»),
а также говорят это при встрече.
– Какая тема увлекает вас в настоящее время? Над чем вы работаете?
– У меня всегда очень много разных тем, и какие из них будут развиваться, становится ясно не сразу.
