Беата Майкова
Зрителю должно быть стыдно за предоставляемое ему зрелище. Фото Елены Семеновой
Лидер объединения «Общество Зрелища», ставшего в 2013 году лауреатом ежегодной премии «НГ» – «Нонконформизм» в номинации «нонконформизм-поступок», прозаик, поэт и музыкант Алексей А. Шепелёв рассказал в интервью о своих и «общественных» трудах и днях, в частности о недавно вышедшем на CD альбоме группы «А бензин – низ неба» и новой книге прозы «Настоящая любовь». С Алексеем А. ШЕПЕЛЁВЫМ побеседовала Беата МАЙКОВА.
– Ваш альбом вышел на лейбле культовом, наверное, для всех неформалов страны – во всяком случае, там издавались и издаются «Гражданская оборона», сольный Егор Летов, Янка, «Черный Лукич», «Рада и терновник». Как вы себя ощущаете в этом нонконформистском ряду?
– Мы очень признательны лейблу, решившемуся на такой, пардон, за шаблонную саморецензию, нонконформизм, но ни в каком ряду мы себя не чувствовали и не чувствуем. «Выргород» делает нужное дело, но в его линейке, да как, впрочем, и везде, мы чувствуем себя чужеродным элементом. Нам близок только Летов, «ГО». Никакие «терновники», «теплотрассы» и «западные фронты» тут, конечно, рядом не валялись. Мы с 90-х годов отличались культурным нигилизмом, в то время мы даже за сравнение с «ГО» кидались с кулаками! Ранние наши вещи сравнивают с «Коммунизмом» – в принципе, не возражаем. С группой «НОМ», Псоем Короленко, Tiger Lillies… – что-то есть, наверное… В сегодняшней отечественной рок-музыке, за исключением грандов вроде «АукцЫона», не знаю, что и вообще можно хоть краем уха послушать.
– Вас еще с «ДК» сравнивают в рецензиях, с Мамоновым. И вообще это, наверное, тот редкий случай, когда дебютный альбом принят музыкальной прессой столь единодушно. Вот, например, журнал Rockcor пишет о вербальной составляющей: «Шепелёв – это человек, который обращается со словами так, будто они должны ему денег, но по причине вечной бедности вынуждены расплачиваться исполнением изощренных трюков. Тамбовский авангардист использует музыку как плеть, подгоняющую стихи, ради которых альбом, собственно, и затевался». Митрофан Насосов называет музыку «мозголомной» (не путать с мозгодробительной!), «гремучей смесью» и т.д., рок-портал «Репродуктор» советует слушать пластинку музыкантам, дабы набраться идей. И, наконец, «А бензин – низ неба» странен, загадочен, сумбурен, абсурден, порой смешон (в смысле абсурд и смех запланированы авторами. – Б.М.), но иной раз пронизывающе холоден», – резюмирует музобозреватель газеты «Завтра». Это адекватные оценки? Как вы сами к этому всему относитесь?
– Про плетку, мне, конечно, понравилось. Метафорика неожиданная. И с Мамоновым лестно. Альбом записан большей частью в 2009–2010 годах, так что сами мы слушаем его давно как не свой… А вообще мы признательны всем, кто что-то послушал, оценил, написал. Для того и делалось. Сейчас с рецензированием и вообще с дисками и музыкой положение еще хуже, чем с книгами.
– Вот, наверное, я уже предвижу, ключевой момент нашей беседы. Вы постоянно говорите о влиятельности художника, о воздействии на публику, о катарсисе и изобретенном вами «антикатарсисе», но при этом у вас на сайте красуется табличка No FB. No VK, нет форума. О нестандартном поведении в быту участников «Общества» и их присных ходят легенды. Солидер «ОЗ» О’Фролов отказывается давать интервью. Был какой-то конфликт, когда «Шепелёв запретил Фролову создавать страничку в соцсети»?.. Вы стали лауреатами «Нонконформизма», выпустили диск, получили на него отклик, выступили в Москве и Тамбове… а теперь, насколько я понимаю, хотите заявить о распаде группы?
– Мы всегда выступали против массовой культуры во всех ее проявлениях. В этом аспекте действительно соцсети никак не приемлемы. Это нарушение неписаной «Концепции «ОЗ», в которой какие-то вещи строго регламентированы, вплоть до того, что нам с О’Фроловым вдвоем нельзя фотографироваться с третьими лицами. Но это не так важно, это внутренние проблемы коллектива. Сейчас же я должен констатировать следующее. Переход и перевод объединения «Общество Зрелища» на коммерческие рельсы неприемлем и невозможен. Мы не можем развиваться в рамках хоть каких-то закономерностей шоу-бизнеса. Пора положить конец всем разглагольствованиям, что вот, дескать, получили премию и т.д., и вы туда же… Само название к этому обязывает, оно не должно и не может войти в ранг попсового теребления. Кстати, выход диска ошибочно связывают с получением премии. Пластинка была одобрена лейблом почти за год до «Нонконформизма».
– То есть «ОЗ», существовавшее 17 лет как андеграундное литературное и музыкальное объединение, едва глотнув славы, заявило о самороспуске. По идеологическим и личным причинам?
– У меня и у О’Фролова разные точки зрения на вопрос. Я считаю, что группа должна развиваться: записывать и выпускать альбомы, выступать… Даже интервью вот давать иногда можно… Но все хорошо в меру. Ни о каком опопсовливании речь не идет: мы просто делаем что должно, против рецензий и публики иммунитет уже есть. Единственное, что для меня неприемлемо, так это заискивание у публики, формой чего я считаю соцсети и вообще интернетизацию бытия и сознания. За согруппника мне трудно свидетельствовать, но он наотрез отказывается выступать, в буквальном смысле отказывается покидать пределы кухни в селе в Тамбовской области. Я такой радикализм понимаю и невольно разделяю… Нет разницы, что моя кухня сейчас в Москве находится. Сам живший в деревне, я также понимаю и давление среды: это в столице хорошо быть знаменитостью, рокером, выступать, стихи писать-читать и прочее, а в селе Пырлово все иначе: сразу, как здесь говорят, «по глазам начнут ширять». Кстати, после нашего выступления родственники и односельчане, вооруженные теперь тем же злополучным Интернетом, мне, 35-летнему детине, попытались устроить обструкцию. Когда рецензент ругает, это одно, а когда свои знакомые люди – совсем другое. А еще кто-то вякал, что метод «антикатарсиса», когда зрителю должно стать стыдно за то, что мы представляем, не работает! Просто для сельской публики конструкция двойного зеркала слишком сложна. Но для меня это привычно. Многолетний конфликт с родителями, разрыв со средой. Купив и прочтя книги, почитай вся родня (кроме опомнившихся родителей) попряталась. Знакомые и друзья, как «побелка дня» из моего стиха, обсыпались. Тяжело, но я воспринимаю это как издержки производства. Вот и О’Фролов не выдержал и ту же песню затянул… боюсь, что в очередной раз еще и запойную… На самом деле здесь идеология и личное – это одна и та же причина. В пункте о недопустимости хоть какого-то вхождения «Общества» в поп-культуру мы едины. Мы по-прежнему самые радикальные радикалисты. Только, наверное, увы, поодиночке. ОФ пишет длиннейшие в классическом духе симфонии, я – романы.
– Жалко! Тамбовское выступление было потрясающим. Даже минусовки с вашим фирменным «барахтаньем», «тяжелыми снежными танцами» в сочетании с музыкой и текстами «апокалиптического дебилизма» производят неизгладимое впечатление. А исполнение вживую постановки «Антиантисептин, или День Моркови»!
– Спасибо. Кое-что уцелело. Еще летом записаны две песни с нового альбома, на днях они опубликованы на YouTube. Одна «Мы Знаем, Как Возродить Село!» – полный дебилизм-анархизм в близкой нам аграрной отрасли, вторая – «Мява с Мурзиком – дружили» – тоже улетная, по музыке уже такая жесткая, хардкоровская, можно сказать, вещица.
– Это про тех же легендарных котят, о трагической судьбе которых есть надпись-посвящение по-английски на вышедшем диске?
– О да, они самые. Как любят шутить в нашей компании: «О’ Шепелёв как взялся в 1986-м за Мяву с Мурзиком, так 30 лет их и теребит!» История про них, насколько помню, и в предисловии к книге «Настоящая любовь» фигурирует.
– Интересное свойство вашей прозы, уже отмеченное критиками, в том, что ваши романы – это одновременно и фикшн, и нон-фикшн. Ваши соратники по «Обществу», как правило, являются главными персонажами в текстах. Сейчас эта линия автобиографизма или «эгореализма» продолжается?
– В повестях «Настоящая любовь/Грязная морковь» и Russian Disneyland, вышедших книжкой, другие герои, как раз из сельских детства и юности. Но тоже, я думаю, не соскучишься… Месяца полтора назад я закончил финальный вариант романа «Снюсть, Анютинка и алкосвятые» (первоначальный вариант названия «Снюсть жреть брютъ». – Б.М.), который писался практически непрерывно с начала 2008 года. Это завершающая часть автобиографической (условно) трилогии, начатой романами Echo и Maxximum Exxtremum. Здесь уже другая оптика, иной уровень постановки и решения художественных и идейных задач. Это одновременно исповедь и проповедь, философский роман и «антропологический триллер». Плюс сохраняются экшн и юмор, каламбуристика всяческая. Пьянство русское… И главное – именно в этом произведении практически все факты достоверны, можно было б подзаголовок «роман-воспоминание» дать, если б все же весь материал не изрубил с плеча как романист. После этого я без остановки начал книгу очерков «Москва-bad. Записки столичного дауншифтера», тут уже полный нон-фикшн, но теперь осознаю, что все равно романное видение преобладает, получается синтез жанров. Боюсь уже, что с издательствами, охотно берущими сейчас нон-фикнш, опять будут проблемы.
– Какова издательская судьба романа об «алкосвятых»? Предлагали его кому-то? Планируется ли новый диск «ОЗ»?
– Из этого романа штук 15 напечатано отрывков в разных газетах. Но издателям страшно и предлагать… У нас десяток старых альбомов, несколько аудиоспектаклей – можно издать. Но неформат, уж сами знаем. Даже выверенный «А бензин – низ неба» подчас с трудом воспринимается. В Питере, мне недавно передавали, Константин Рябинов (легендарный Кузя УО. – Б.М.) послушал, якобы проникся… Артемию Троицкому тоже знакомые подарили диск, но не знаю, он, видимо, не слушал… Для нас ценны отзывы, так сказать, рядовых слушателей, если они сформулированы не как телячье «мбё!» и не как фейсбуковские лайки, а чуть более внятно. Всегда приятно, когда находятся такие люди, живущие в Израиле, в Германии, в Белоруссии, в Новосибирске и Омске, в Питере и Тамбове.
– И традиционно – о планах. Вас приглашали в музыкальные или другие проекты?
– Австралийский, кажется, проект мультиязычный Avantage Rebus, экспериментальная электроника такая, умудрились заценить мастерство вокалиста, а также умудрились прочесть переводы моих текстов на английский, французский и немецкий. В Питере есть интересная группа RedSquare, основанная, кстати, выходцем из Тамбова. Владимир Мартынов в книге Opus Posth дает разграничение понятий «группа» и «проект». Проект – это то, что создается на потребу дня: собрались, отыграли сет, джем или слэм на публику, устроили ивент, инфоповод. Срубили бабла, если повезло, или пива надрались, что тоже вроде неплохо. Для меня даже все эти словеса чужды. (А ОФ, кстати, нынче так и бредит «проэктами».) А группа – это сотворчество и содружество, почитай на всю жизнь. Поэтому я не участвую в проектах.
