Мультикультурность

Чарльз Кинг много лет занимается историко-политическими исследованиями  Восточной Европы, но лишь в этом году одна из его книг наконец переведена на русский язык. Это небезынтересный для российского читателя труд «Одесса: Величие и смерть города грез», в котором автор попытался внимательно, непредвзято и трезво изложить историю легендарного города. О том, чем интересна Одесса для американского ученого, с Чарльзом КИНГОМ побеседовала Елена СЕМЕНОВА.

– Господин Кинг, ваше имя мало известно российским читателям, ведь книга об Одессе только в этом году вышла на русском языке, а монография «История Черного моря» выходила, насколько я знаю, только на украинском. Расскажите, пожалуйста, немного о себе, о вашей деятельности историка и публициста.

– Я преподаватель государственного управления и международных отношений в Джорджтаунском университете в Вашингтоне, округ Колумбия. Университет специализируется на международных исследованиях и смежных им областях. Это как бы американская версия МГИМО. Я написал несколько книг в области восточноевропейской и евразийской истории, включая историю Черного моря, о которой вы упомянули, и истории Кавказа. К сожалению, не так много книг американских ученых переводятся на русский язык. Из моих работ на данный момент переведена только книга про Одессу, но я надеюсь, что в будущем появится возможность перевода других работ.

– Ища информацию в Интернете, я наткнулась на интересный эпитет, использованный по отношению к вам, – «профессор с мальчишеским лицом». На мой взгляд – очень лестная характеристика. Вы не знаете, от кого она исходит? Как вы ее оцениваете?

– Это выражение, которое использовал один мой знакомый журналист из Кабардино-Балкарии, которую я посетил несколько лет назад, проводя исследования для своей книги о Кавказе. Может быть, я выглядел в тот момент довольно молодым, или, возможно, это связано с тем, что в России профессорами люди становятся в более солидном возрасте. В любом случае я воспринял эту фразу как комплимент!

– Поскольку в этом году вы были гостем ММКВЯ, не могу не спросить о том, кто вам ближе из русских писателей?

– Я бы не сказал, что я специалист по российскому региону. Я, как правило, писал книги о том, что можно назвать русской или евразийской периферией – это Молдова, берега Черного моря, Кавказ, Одесса. Я только что закончил писать историю Стамбула, которая будет опубликована в следующем году. Однако я давно испытываю особую привязанность к творчеству Исаака Бабеля, что, возможно, объясняет мой интерес к Одессе. Для меня Бабель является не только одним из величайших русских стилистов, но и одним из самых проницательных писателей в области человеческого духа, обладавший редкой способностью сказать что-то значимое с огромной экономией языка.

– Насколько мне известно, вы много раз были на Украине, и наверняка не только в Одессе. Почему целью ваших изысканий стала именно Одесса?

– Я давно увлечен Одессой, потому что этот город представляет собой в миниатюре одну из важных загадок в истории Восточной Европы. Загадка эта в том, как гениальность и насилие могут сосуществовать в одном городе. Великий романтизм «золотого века» Одессы в XIX и начале XX веков – время «старой Одессы» – увековечен в песнях, фильмах и легендах. Мы также склонны романтизировать Одессу периода Второй мировой войны, с ее партизанами, которые боролись с нацистами, прячась в катакомбах. В своей книге я пытаюсь вырваться за рамки романтизма, дать трезвый взгляд на некоторые из более сложных и болезненных моментов в жизни Одессы. Я считаю, что гениальность Одессы и одесситов каким-то образом преодолевает жестокость и страдание.

– Язык вашего произведения очень уравновешен, легок, не наукообразен. Когда вы пишете ваши монографии, вы определяете – сознательно или подсознательно, – кто будет вашей аудиторией: широкий читатель или специалисты?

– Все мои академические работы я пытаюсь писать таким образом, чтобы они были понятны и легкочитаемы для неспециалистов. Часть реальных проблем современной науки заключена как раз в том, что исследователи разговаривают исключительно друг с другом. Ученые-академисты используют сложные тексты как некоторый способ отринуть непосвященных, блокировать понимание вместо его облегчения. Это мне кажется неверным. Я думаю, что писатели из самых разных сфер обязаны объяснять свои работы широкой общественности, а не держать себя запертыми в башне из слоновой кости.

– Ваша книга сделана скрупулезно, с внимательным изучением литературы. Какую книгу можно, по-вашему, считать самым ценным источником сведений об Одессе?

– Часть исследования, составляющая мою особую гордость, – работа, которую я провел в Государственном архиве Одесской области. Особенно это касается документов периода румынской оккупации в 1941–1944 годах. Многие люди, и в том числе одесситы, совершенно не в курсе, что Одесса была оккупирована не немецкими, а румынскими нацистами. Тысячи документов, свидетельствующие о том, что они творили, не были известны широкому кругу исследователей, отчасти потому, что все эти документы – на румынском языке. К счастью, я бегло говорю по-румынски, поэтому смог использовать источники, которые не были известны раньше.

– Вы сравнили Одессу с Неаполем. Есть ли еще аналог города, в котором бы образовалось такое особенное наречие, сплавленное из пяти языков как минимум?

– Одесса – особое место, но она отнюдь не является чем-то необычным, когда речь идет вообще о портовых городах или городах с мультикультурным образованием. Такие места, как Салоники, Бейрут, Стамбул и Марсель, имеют столь же многоязычное наследие. Даже в США Новый Орлеан был местом, где вступило в контакт множество религиозных, языковых и культурных традиций. Я долгое время думал об Одессе как о самом северном городе Средиземноморья, и это, пожалуй, очень удачный способ для рассмотрения города и его красочного наследия.

– Вы уделили много внимания писателю, поэту, сионисту Владимиру Жаботинскому, в том числе тому периоду его жизни и деятельности, который к Одессе не относится. С чем связано такое пристальное внимание?

– Я уделил немало внимания Владимиру Жаботинскому, но я не уверен, что рассказ о нем более пространный, чем о других ключевых персонажах. Думаю, что Жаботинский написал один из великих романов об Одессе – «Пятеро», в котором он замечательно отразил волнения и насилие в Одессе 1905 года. Это тот случай, когда Жаботинский стал не только своего рода провозвестником сионизма особого толка, но и национализма в целом. И я думаю, что в трактовке Жаботинского национализм был еще одним порождением мегаполиса конца XIX – начала XX века. В этом смысле Жаботинский является представительной фигурой. Он имеет отношение не только к еврейской истории Одессы, но к истории Одессы в целом.

– Последняя глава книги «Одесса. Величие и смерть города грез» называется «Сумерки». Хоть в ней есть проблески оптимизма, тем не менее не считаете ли вы, что все это звучит чересчур мрачно?

– Я думаю, что в 1940 году город действительно пережил «сумерки». Холокост и румынская оккупация уничтожили одну из самых ярких общин города – общину евреев. Конечно, город выжил и был восстановлен после войны, но, я думаю, весь мир после 1945 года стал не таким, как раньше. Одесса же попала в пространство мифотворчества, и это мифическое понимание прошлого подменило сложные задачи в области открытого и честного анализа опытов войны. Если вы посетите сегодня городской Музей холокоста, вы найдете там очень странное искажение военного опыта. В своей книге я попытался изобразить эту трагедию таким образом, чтобы больше внимания было уделено действительности, хотел показать, как на самом деле жили люди, и пролить свет на некоторые сложные темы.

– Российский читатель заметит, что у вас не охвачено поколение культурной элиты конца XX века, среди которой немало интересных писателей, поэтов, музыкантов. Это потому, что вы считаете, что та легендарная Одесса уже умерла?

– Английский и русский вариант названия отличаются. Оригинал на английском языке читается как Genius and Death in a City of Dreams («Гений и смерть в городе мечты»), а на русском – Genius and Death of a City of Dreams («Гений и смерть города мечты»). Если вы спросите – почему, я отвечу – таково было решение редактора и переводчика. Я, конечно, не считаю, что город умер. Это не так. Очевидно, что он и сегодня живет яркой культурной жизнью. Но вопрос моей книги поставлен так: как гений и смерть взаимодействовали в городе на протяжении веков? Это скорее труд историка, чем работа социолога или журналиста. Я думаю, что за пределами моей книги существует немало других источников для изучения современной художественной жизни города.

– Какое впечатление производит сегодняшняя Одесса? Можно ли сказать, что ее нынешние жители в какой-то мере сохраняют свой уникальный характер?

– Я думаю, что в Одессе многое сохранилось – юмор, стиль жизни, энергетика. Одесса как город жива и здорова, и я очень надеюсь, что эта энергия в один прекрасный день будет использована для четкого и честного лечения ее прошлого.

– Над чем вы работаете в настоящее время?

– Я закончил историю современного Стамбула, которая будет опубликована в следующем году. Центральный образ этой книги – большой отель Pera Palace, через который подана история современного города. В книге есть главы, посвященные важнейшим русским темам, например русской эмиграции 1919–1920 годов, а также Льву Троцкому, который жил в городе в конце 1920-х – начале 1930-х. Поэтому, очень возможно, книга будет интересна российскому читателю.