Алиса Ганиева В субботу, 1 октября, в рамках фестиваля «Петербургский текст» награждали лауреатов Премии имени Гоголя. Среди текстов-победителей – роман «Эликсир князя Собакина» о поиске чудесного отрезвляющего напитка, изобретенного до революции любимым учеником Менделеева. О героях и жанровых особенностях «Эликсира» с соавторами Ольгой ЛУКАС и Андреем СТЕПАНОВЫМ беседовала Алиса ГАНИЕВА.
– Вы решили возродить жанр плутовского романа?
Андрей Степанов. В общем, да. Нам кажется, что этот жанр в русской литературе долго был в загоне. Впрочем, мы пытались скрестить плутовской роман с идеологическим, массовую литературу – с элитарной. На каждого из соавторов в юности произвели большое впечатление записные книжки Ильфа, и оба мы были фанатами «Двенадцати стульев». Но со времен Ильфа–Петрова трудно припомнить хоть один яркий плутовской роман, хотя попытки его написать предпринимались.
Ольга Лукас. Не то чтобы мы прямо так сели за стол и сказали друг другу: «А давайте-ка, уважаемый соавтор, возродим жанр плутовского романа». – «Да, уважаемый соавтор. Что-то давненько никто плутовских романов не писал. Нам непременно следует заполнить этот пробел!» Мы вполне абстрактно обсуждали идею, историю поисков некоего загадочного предмета группой слегка карнавальных персонажей. В начале наши герои почему-то искали неразменный рубль. Но очень быстро рубль превратился в тарелку, ступку, рюмку и, наконец, в штоф. Когда завязка истории наметилась, проступили черты плутовского романа. И мы не стали этому противиться.
– А в чем все-таки, по вашему мнению, причина непопулярности этого жанра?
А.С. Мне кажется, что ошибка многих авторов состоит в том, что они начинают сразу с фигуры плута. То есть, условно говоря, писателю очень хочется сразу придумать Бендера. Что второй раз невозможно. А между тем плутовской роман – это не только плут, это прежде всего история «бегущего» героя: слуга перебегает от одного господина к другому, Чичиков объезжает помещиков и т.п. Задача автора – не столько показать плутни, сколько дать портретную галерею современников, обрисовать несколько определенных жизненных кругов, в идеале – охватить всю страну. А плута может не быть вовсе, как у Лесажа, где хромой бес снимает крыши с домов. Кроме того, функции плута могут выполнять сразу несколько человек.
О.Л. Может быть, дело еще в том, что о таком жанре попросту забыли. Кто сейчас в повседневной речи употребляет слова «плут, плутовской»? Слово вышло из моды, и жанр тоже. А мы о нем очень стратегически грамотно вспомнили.
– В вашей книге четыре главных героя. И что, каждый из них – плут?
А.С. Они дополняют друг друга, как три мушкетера и миледи. Главный плут среди них – это Паша Живой. Причем это плут-неудачник – большинство его комбинаций заканчиваются провалами.
О.Л. Второй плут в этой компании – княжна Собакина, она же Маша, она же Мурка-Терминатор. И ей как раз вполне удается водить за нос всех, кроме Паши. Который сразу чувствует в ней конкурентку, но сделать ничего не может – игра княжны Собакиной тоньше, в ее случае на кон поставлено больше. Наконец-то ей удалось воплотить в жизнь свои шпионские мечты!
– К слову о шпионской теме. Мурка-Терминатор время от времени представляет себе героические картины борьбы с врагами – это пародия на все шпионские фильмы разом или что-то было взято за образец?
А.С. В основном это пародия на не самый известный сериал «ALIAS», по-русски переводившийся как «Шпионка».
О.Л. Кстати, поначалу «Муркиных мечтаний» было гораздо больше, около 20 эпизодов. Сами по себе они очень смешные, мы даже собираемся выложить их отдельно где-нибудь в Интернете. Но они перегружали роман, и по совету редактора мы их удалили┘
А. С. ┘и правильно сделали.
– Были ли какие-то сюрпризы, преподнесенные вам персонажами? Кто-то проявлял излишнюю самостоятельность, уводил сюжет в сторону, требовал добавить какой-то эпизод?
А.С. Неожиданно потребовал себе много места батюшка-десантник – отец Симеон, который изначально вообще не планировался.
О.Л. По-моему, наиболее самостоятельным оказался Усов, изначально входивший в ватагу неоязычников, поборников народной трезвости. Их было четверо: Добрыня, Горыня, Усыня и самый главный – Данилушко Мясной, атаман. Братья-ватажники отправили Усыню-Усова к алкогольному магнату Тяпову, чтобы подготовить почву для диверсий. По первоначальной задумке эти четверо должны были преследовать главных героев, но мы очень быстро отказались от этой идеи. А Усов остался у Тяпова. И оказался очень интересным, глубоким человеком, несколько раз вышел за рамки, чем очень нас удивил.
А.С. Финал тоже несколько отличается от задуманного. Отказались и от целой части, где действие происходит на Алтае в гостях у шамана ненемцев.
– Как известно, судьбу Бендера решил листок бумаги с криво намалеванным черепом и куриными костями. А у вас были такие случаи, когда решение принималось с помощью жребия?
А.С. Жребия – нет, но во время работы над предпоследней главой мы с соавтором поссорились и окончательно расстались. Не знаю, какое чудо заставило нас помириться и закончить роман.
О.Л. Менделеев. Я подумала – всё, с меня хватит, выключила компьютер и поехала к своей подруге в Алтуфьево. Переходила с «Новослободской» на «Менделеевскую», подняла глаза – и увидела Дмитрия Ивановича в окружении парящих в воздухе химических элементов. А глаза такие добрые-добрые. И как бы говорят: «Начали про меня роман писать – дописывайте, гады!»
– Кстати, а в Музее Менделеева вы были?
А.С. Нет, не довелось. Мы хотели туда зайти, но оказалось, что летом пускают только группы и по предварительной записи.
О.Л. Поэтому мы пошли в Музей водки┘
А. С. ┘и после этого сюжет сложился окончательно.
– Не буду спрашивать, как вы пишете вдвоем. Но что труднее – писать в одиночку или в соавторстве? В чем разница?
О.Л. Мне одной писать легче. Я, например, очень не люблю показывать кому-либо сырой текст – а если работаешь в соавторстве, приходится постоянно это делать. Очень дискомфортное ощущение – хочется отложить написанное на некоторое время, чтобы потом вернуться и править уже с холодной головой, а вместо этого отсылаешь соавтору фрагмент, из которого еще торчат твои нервы и сухожилия, и соавтор начинает резать по живому – по этим нервам, по этим сухожилиям. Но вдвоем удается создать нечто такое, что никто из нас самостоятельно не смог бы написать. И в данном случае результат окупает трудности.
А.С. Согласен со всем вышесказанным, но добавлю: соавторство мобилизует. Если пишешь в одиночку, то можно сколько угодно ждать вдохновения. Если работаешь в соавторстве и при этом тянешь резину, то подводишь другого человека.
– А есть ли в романе какие-то автобиографические детали?
А.С. У меня ни малейших. Я вообще за чистый вымысел, против самолюбования и никогда не пишу о себе. Поэтому со мной безопасно дружить: в мемуары не попадете.
О.Л. Моих тоже нет. Но некоторые топонимы, скажем так, близки авторам. В подробности вдаваться не буду.
– Оба автора родом из Санкт-Петербурга, что очень чувствуется в романе. Не боитесь ли вы, что вас обвинят в великопитерском шовинизме по отношению к Москве, деревне, обобщенной в образе Бонзайцево, и провинции, олицетворением которой является город Краснопырьевск?
А.С. Ну, Питер, конечно, лучше. Так что пусть обвиняют.
О.Л. А мне еще «Поребрик из бордюрного камня» припомнят┘
– Кажется, что авторы, вслед за своими героями, объехали все географические точки, описанные в книге, – псковская деревня, маленький город на Волге. А на самом деле – где вы были, где не были?
А.С. Я в деревне жил только одно лето, очень давно, в Новгородской области, во время фольклорной экспедиции. У нас действие происходит в Псковской области и гораздо позже, но думаю, что там мало что изменилось. При изображении деревни мы пользовались словарями диалектов, так что речь бонзайцев – подлинная.
О.Л. Мой маршрут: Санкт-Петербург–Москва. В Москве есть всё. Если внимательно смотреть по сторонам, найдешь и псковскую деревню, и маленький волжский город. В Москве нет только Санкт-Петербурга.
– Книга очень кинематографична, и вы, наверное, уже думали об экранизации? Может быть, даже видите кого-то в ролях Паши, Мурки и других?
О.Л. Мы бы очень хотели, чтобы роль князя Собакина исполнял артист Театра на Таганке Александр Алексеевич Трофимов. Причем сходство с нашим героем мы заметили уже после того, как написали роман.
А.С. Еще мне кажется, что идеальный Бабст – это Максим Суханов.
– Почему не получила развития любовная линия Мурка–Бабст?
А.С. Костя – очень целомудренный человек. Давайте не будем сыпать соль на его раны.
О.Л. Ни одна из возможных любовных линий не воплотилась в жизнь: Костя вздыхал по Мурке, Мурка поглядывала на Савицкого, Паша точил зубы на Мурку. Но, попробовав эликсир, то есть испытав некий совместный мистический опыт, который не испытывал больше никто в мире, персонажи стали гораздо ближе друг другу, чем если бы между ними завязались обычные любовные отношения.
– Вы грамотные люди? Смогли бы поступить в банду Кипяченого, написав диктант про коллежского асессора?
О.Л. Я бы в эту компанию попасть не хотела, но если бы бандиты поймали меня и принудили к диктанту, то наверняка допустила бы пару ошибок – в том числе и от страха. И меня бы накормили детской азбукой┘
А.С. Надеюсь, что меня бы взяли без экзаменов, по предъявлении диплома доктора наук.
– А какие бы у вас были бандитские прозвища?
А.С. Надеюсь, что Консильери.
О.Л. Если бы мне удалось выжить после накормления азбукой и повторно написать диктант, то, наверное, Буквоед.
– Откуда такой интерес к диким животным – тупорылый крокодил, клоп-хищнец, лягушка-царевна, мини-пиг, комодский варан? У вас есть домашние животные?
О.Л. Поскольку я не Кипяченый (наверное, к счастью) и собственного замка у меня нет, то приходится ограничиваться маленькими экзотическими животными. Сейчас у меня живут две чилийские белки дегу. Хорошие белки, абсолютно инопланетные и исключительно умные. Если обстоятельства позволят, обзаведусь мини-пигом.
А.С. Одно время у меня на кухне жили маленькие рыжие муравьи. Других домашних животных, увы, не было.
– Зачем вам понадобился насквозь положительный герой – Савицкий?
А.С. Это принцип еще классицистической комедии: Скотинины и Простаковы не смотрелись бы без Правдиных и Стародумов.
О.Л. Поначалу он задумывался не таким уж положительным, но проявил самостоятельность, как и многие другие.
– Противопоставление «хорошего» Савицкого с его газированной водой «плохому» Тяпову с его водочной империей – не случайно?
А.С. Ну да, наверно. Мы об этом не думали, но текст – такая штука, что в нем ничего случайного не бывает. Если оно все-таки пролезает, то приходят литературоведы и объясняют, почему оно не случайно.
– Есть ли прототип у Жозефины Павловны?
О.Л. У Жозефины Павловны очень много прототипов, сам персонаж, конечно, вымышленный. Один из прототипов – латиноамериканец Лукас, проживающий в Стокгольме. Он поразил меня умением делать костюмы из ничего: каких-то кусков поролона, елочных игрушек. Мне показали его страничку на фейсбуке – там была коллекция сделанных им сумасшедших головных уборов, фотосессии с Лукасом в разных образах. Я попросила взять меня в клуб, чтобы посмотреть на эту красоту поближе. Посмотрела. Леди Гага! Настоящая королева танцпола! За королевой бегала почтительная разнополая свита. Ближе к утру мы с друзьями вышли в бар выпить прохладительных напитков. И вдруг я вижу – из туалета выходит маленький хрупкий брюнет в джинсах и футболке и тащит за собой огромную, с него самого размером, сумку-тележку. Я говорю: «А это кто?» А друзья отвечают: «Это Лукас переоделся». А свита продолжала отплясывать и не заметила, что королева исчезла.
– Как уживется отец Симеон с двумя своими модными женами?
О.Л. Симеону можно только позавидовать. Меня больше волнует судьба его сестры Дуни.
– Она осталась одинокой?
О.Л. В Бонзайцеве невозможно быть одиноким, даже если ты живешь один: это маленький, закрытый от внешнего влияния, очень дружелюбный к своим обитателям мир. Но Дуня, наверное, будет скучать по беспутному Паше. Какое-то время.
А.С. Или так: ее делегируют в столицу односельчанки, возлюбленные живого бога Шинигами┘
– Если бы ингредиенты испытывали не на Бабсте, а на Паше – реакция была бы такой же или другой?
А.С. Об этом страшно даже подумать.
О.Л. По сути – такой же. По разрушительности – в десять раз мощнее.
– Весь роман строится вокруг разных напитков, в том числе алкогольных. А как вы относитесь к алкоголю?
О.Л. Уже не нуждаюсь. Научилась пьянеть от кофе, чая, кваса. Теперь не знаю, как разучиться. Иногда так бы и выпила – отрезвит.
А.С. Отношусь буддийски. Могу пить, могу не пить. Из всех зависимостей у меня осталась только зависимость от хороших книжек.
– А если бы вам предложили отведать коктейль «Р.Д.» – вы бы как отреагировали?
А.С. Выпил бы всю колбу! А кто из прочитавших роман поступил бы иначе?
О.Л. А как тут реагировать? Андрей уже выпил всю колбу. Если найдется запасная – поступлю по обстоятельствам.
