Игорь Михайлов
Итальянские пейзажи всегда милы русскому сердцу.
Максим Воробьев. Приморский вид в Италии. 1840-е. Государственный Русский музей
2011-й – Год Италии в России и России в Италии. В Москву привезли «Даму с единорогом» Рафаэля, в Италию отправился Театр на Таганке... О российско-итальянских культурных связях Игорь МИХАЙЛОВ беседует с одним из самых известных современных итальянистов Александром МАХОВЫМ.
– Александр Борисович, знаю о вашей давней любви к Италии, хочу спросить, как вы отмечаете год итальянской культуры в России?
– Я не мог остаться в стороне, и к этому знаменательному событию у меня выходит несколько моих работ. Первая из них – «Рафаэль» в серии «ЖЗЛ» издательства «Молодая гвардия». Так совпало, что как раз в эти дни в ГМИ имени Пушкина экспонировалась картина Рафаэля «Дама с единорогом». Вслед за ней Москва увидела шедевр Боттичелли «Паллада и кентавр». В связи с этим мне приятно вспомнить, что в серии «ЖЗЛ» в 2007 году вышла замечательная работа Станислава Зарницкого «Боттичелли» с моим предисловием. А вот предстоящую встречу москвичей с картиной Караваджо «Положение во гроб» из пинакотеки Ватикана предваряет только что вышедшее повторное издание моей работы «Караваджо» в той же серии «ЖЗЛ», так как тираж книги полностью разошелся за короткое время. Не могу не упомянуть работу над книгой «Вивальди» Вирджилио Боккарди в моем переводе. Несмотря на критический отзыв в «Литературной газете», редактор издания Людмила Барыкина недавно показала мне подборку положительных отзывов не только видных представителей нашего музыкального мира, но и широкого круга читателей, так как это было первое и наиболее полное жизнеописание столь любимого у нас венецианского композитора.
– Последние годы вы часто бываете в итальянской области Марке на Адриатике. С чем это связано?
– История началась в далеком 1962 году, когда в венецианском дворце Дожей я побывал на первой персональной выставке работ Карло Кривелли (1430–1500), поразившей меня неким своим родством с нашим искусством иконописи. И принялся собирать материал о нем, столкнувшись с немалыми трудностями. Как-то с итальянским издателем Роберто Бонкьо я посетил известного искусствоведа Михаила Алпатова в его доме на Беговой. Речь шла о правах на перевод последнего его фундаментального труда «Художественные проблемы итальянского Возрождения». Когда издатель заговорил о предстоящих трудностях, связанных с этим начинанием, Михаил Владимирович спокойно заметил, желая успокоить гостя: «Время терпит, и в таком деле поспешность излишняя». Меня поразили тогда слова старого ученого, и я решил набраться терпения. В 2001 году в издательстве «Пенаты» увидел свет мой долгожданный «Карло Кривелли» в прекрасном оформлении. Книга вызвала интерес и в Италии, где прошла ее презентация.
Весной этого года Общество Италия–Россия организовало поездку отобранной мной группы молодых художников для работы с натуры в различных городах области Марке, где когда-то работал Кривелли. В прессе появилось немало статей под заголовком «Русские художники открывают область Марке», и они были правы, поскольку эти земли на восточных отрогах Апеннинских гор всегда оставались в стороне и русские живописцы не одаривали их вниманием. На сей раз десант из восьми молодых художников впервые высадился на маркизанской земле с ее живописной природой и сохранившими средневековый облик городками и деревушками в горах. Итальянцы с интересом отнеслись к этому событию. Их особенно поражало, с каким трепетом и воодушевлением русские парни и девушки писали на холстах и картонах, казалось бы, столь знакомые местным обывателям и ничем не примечательные уголки. Была достигнута договоренность, что осенью будет проведена передвижная выставка работ посетивших Италию молодых художников. Все они уроженцы российской глубинки и уже проявили себя на многих отечественных и международных выставках. Уверен, имена Василия Кураксы, Александра Аверина, Алексея Соколова, Полины Лучановой и других молодых мастеров вскоре станут известны в Италии.
В связи с посещением Асколи Пичено хочется вспомнить один неожиданный эпизод. В городском кафедральном соборе, где в правом приделе находится великолепный полиптих Кривелли, мы с Алексеем Соколовым обнаружили на одной из икон современного письма изображение Павла Флоренского, чья жизнь трагически оборвалась в 1937 году. Современники почитали его как нового Леонардо да Винчи, а его труд «Столп и утверждение истины», написанный им в 1914-м, долгие годы у нас был под запретом. Италия оказалась первой страной, где в 1974 году эта работа вышла в переводе на итальянский и обрела столь широкую известность в научных кругах, что (как явствует из вышеупомянутой иконы, Павел Флоренский на ней причислен к лику святых) является еще одним ярким доказательством традиционных связей между культурами обеих стран.
– Вернемся к классике. Что еще нового наш читатель сможет найти об Италии на книжных полках в этом году?
– В издательстве «Наука» готовится к переизданию двуязычный однотомник поэзии Джакомо Леопарди под моей редакцией. Стоит сказать несколько слов о переводчиках, названных Пушкиным «почтовыми лошадями Просвещения». Среди многих поэтов, переводивших Леопарди на русский, выделяется Анна Ахматова, которой принадлежит честь открытия подлинного Леопарди и воспроизведения по-русски неповторимого ритма и своеобразия его поэзии. (Будет позволительно заметить в скобках, что в Италии пока не нашлось переводчика уровня Ахматовой, способного передать по-итальянски все метафорическое богатство и поразительную простоту слова Пушкина, что до сих пор является причиной слабого знания итальянским читателем нашего поэта.)
На излете ХХ века в Италии и в России состоялись торжества по случаю 200-летия со дня рождения Леопарди и Пушкина. На родине итальянского поэта в Реканати была организована тематическая выставка «Пушкин и его время», а в Москве в залах Литературного музея – выставка о жизни и творчестве Леопарди. В Италии побывала съемочная группа канала «Культура» во главе с режиссером Галиной Самойловой, которая «в одном из городов Италии счастливой» – с этой строки начинается поэма Пушкина «Анджело» – сняла фильм по мотивам этого произведения, с блеском прочитанного и сыгранного артистом Сергеем Шакуровым. Тогда же по моему сценарию в Реканати был снят документальный фильм «Певец печали и любви», который не раз показывался на канале «Культура» 29 июня – в день рождения Леопарди.
– О ком из деятелей итальянской литературы и искусства у вас сохранились наиболее яркие воспоминания?
– Мне пришлось работать в Италии во времена так называемой хрущевской оттепели, которую Ахматова называла вегетарианской. Именно тогда вышел на итальянском «Один день Ивана Денисовича» Александра Солженицына, вызвавший эффект разорвавшейся бомбы. На презентацию книги в Рим прибыла большая делегация наших литераторов во главе с Александром Твардовским. Запомнилось выступление в переполненной аудитории поэта и режиссера Паоло Пазолини, горячо приветствовавшего потепление общего климата в СССР и прочитавшего четверостишие, посвященное тогдашнему руководителю нашей страны:
Хрущев, если ты таким не являешься,
ставши для многих живою надеждой,
останься, Хрущев, каким в тебя верят,
будь Брутом, разящим дух, но не тело.
За перевод этого верлибра последовал резкий окрик со Старой площади. Другой нагоняй я получил за встречу с издателем Джанджакомо Фельтринелли, о которой меня попросили итальянские товарищи из отдела культуры ЦК Компартии. Личность этого человека, левака давно меня интересовала. Встреча состоялась в Милане, во время нее издатель коснулся болезненной темы, связанной с романом «Доктор Живаго». Искренне поверив в перемены, происходящие в нашей стране, Фельтринелли отказался уступить права американцам на экранизацию романа и просил забыть неприятную историю с получением рукописи и публикацией романа. Его горячим желанием было поработать с советскими кинематографистами. Как и положено, я проинформировал посла о предложении Фельтринелли, которое было поддержано влиятельными товарищами из Компартии. Тогдашний посол Семен Козырев послал в Москву шифровку, за которой последовала серьезная взбучка и ему, и мне. Должен признать, что дипломатом я оказался никудышным, но о той встрече храню томик романа в русской версии, подаренный издателем и тайно привезенный 50 лет назад из Италии. Как известно, судьбы Фельтринелли и Пазолини закончились нелепо и трагично.
– В оттепельное время в Италии были очень популярны левые идеи, но мне кажется, что итальянцы всегда играют в коммунизм.
– Много воды утекло с тех пор. Хочу только заметить, что все лучшее и передовое, чем в те годы гордилась культура Италии, тяготело так или иначе к идеям социализма, добра и справедливости и по духу было нам близко. Вспоминаются встречи с Ренато Гуттузо, страстно влюбленным в нашу страну. Помню, как при встрече с одним молодым нашим художником, позволившим себе высказать несколько критических замечаний о некоторых сторонах советской действительности, Гуттузо взорвался и чуть было не выбросил собеседника из окна. Он познакомил меня с выдающимся искусствоведом Роберто Лонги, которому я многим обязан, он часто для меня был верным ориентиром. В память о нем мне удалось выпустить в 1984 году сборник его работ «От Чимабуэ до Моранди».
– Как ни странно, русское присутствие в культурном пространстве Италии с годами убывает, хотя давно нет пресловутого железного занавеса...
– Несмотря на наличие так называемого железного занавеса, в нем то и дело обнаруживались бреши, пробиваемые нашими выдающимися мастерами искусства. Назову хотя бы имена тех, с кем посчастливилось тогда общаться, – Святослав Рихтер, Эмиль Гилельс, Ирина Архипова... Их гастроли в Италии были поистине триумфальными. Помню, как на одном из концертов Рихтера я познакомился с Джульеттой Мазиной, она была истой меломанкой и хотела через меня выразить пианисту свой восторг и благодарность. Но произошло непредвиденное. Едва я представил Рихтеру актрису, он, находясь еще во власти музыки, не расслышал слов и, вежливо улыбнувшись, бочком-бочком удалился.
Памятным для меня оказался приезд в Рим на гастроли в начале 1963 года Игоря Стравинского. После первого его концерта мне довелось вместе с нашим послом встретиться с живым классиком за кулисами театра Элизео на виа Национале. Стравинский выглядел уставшим, но приветливо встретил соотечественников. Когда зашел разговор о том, как бы он отнесся к предложению посетить Москву, его лицо просветлело, и, еле сдерживая волнение, маэстро дал положительный ответ, несмотря на ворчание жены, вытиравшей ему полотенцем вспотевшие лицо и шею. Вскоре пришло официальное приглашение наших властей, и запоздалый визит композитора на родину состоялся.
Дарья Гармоненко 
