Евгений Лесин
Георгий Вайнер. Шутить хочется все меньше.
В минувшую пятницу в США на 72-м году жизни умер советский писатель Георгий Вайнер. Брат и соавтор Аркадия Вайнера (1931–2005). Автор более 150 книг и сценариев более чем к 20 фильмам. «Визит к Минотавру», «Я, следователь», «Гонки по вертикали», «Эра милосердия» (по ней и сняли «Место встречи изменить нельзя»), «Город принял!», «Евангелие от палача», «Петля и камень в зеленой траве», «Райский сад дьявола»...
Георгий Вайнер родился в 1938 году в Москве. По образованию юрист, работал, впрочем, электромехаником, техником, инженером, журналистом. Член КПСС с 1962 года. Член Союза писателей СССР с 1972-го. Лауреат премии Союза писателей СССР и МВД СССР. С 1990 года живет в США.
Печататься братья начали с 1960-х. Было время – один из них жил в Ленинграде, а другой в Москве, писали, разумеется, вместе. О них шутили: наверное, в Бологом встречаются и пишут. Потом один жил в России, а другой в США, но тоже писали вместе. А вот шутить почему-то хотелось меньше, да и писали меньше.
Классикой, разумеется, все считают «Место встречи изменить нельзя». Другим, впрочем, больше нравится «Я, следователь». Советские детективы (точнее, конечно, – милицейские романы) вообще штука довольно странная. Им позволялось то, что невозможно было в более «серьезной» прозе. Раз детектив – значит, есть и преступники. Грязь, ругань, разврат, матерщина, бандитские песни, угар, короче. То, что в перестройку расцвело яркой «чернухой». А в СССР можно было только при изображении морального разложения и нравственного упадка отдельных преступников. Но те, кто так жил в те годы (то есть вся страна), те видели не то, что преступников обязательно покарает самое справедливое в мире правосудие, нет, они видели свою собственную жизнь. Свои грязные стаканы и пустые бутылки, свой грубый и «черный» юмор.
Советский детектив поэтому чем-то схож с советской детской литературой. Чернуха и формализм, всякие там обэриуты и иже с ними – куда таким было податься? В детлит, там не так строго, может проскочить. И проскакивало, и у тех, и у других.
Высоцкий начинал с блатных песен, закончил оперой. Галич начинал с фильмов о хороших чекистах, закончил блатняком и махровой антисоветчиной. Высоцкий так и не спел (во всяком случае, своего и под гитару) в фильме, зато очень много пел про Вайнеров:
Первой встрече я был очень
рад,
Но держался не за панибрата.
Младший брат был небрит
и не брат
– Выражался, как древний
пират,
Да и старший похож
на пирата...
Теперь никого из них не осталось в живых. Остались книги, фильмы, песни. И мы, кто жил или в то время, или чуть позже, да так и не дожили (и вряд ли доживем) до эры милосердия. Какое уж тут милосердие?
