Фантастика живет своей жизнью

В последнее время все популярнее становится направление фантастической литературы, названное критиками «городское фэнтези». Суть его в том, что неожиданное, чудесное происходит не на других планетах, не в иных мирах и даже не в дальних малоисследованных странах, а прямо в современных городах, буквально у нас за спиной. В старом доме живет домовой, в темной подворотне подкарауливают жертв вампиры, соседка по этажу оказывается практикующей ведьмой┘

Один из самых ярких представителей городского фэнтези – Вадим Панов. Его творческий взлет был стремительным: еще лет пять назад о нем знали совсем немногие, а сейчас у него авторская серия, он стал самым популярным фантастом прошедшей ярмарки «Книги России», на фестивале фантастики «Роскон» (см. репортаж) у него был собственный мастер-класс.

– Как вы считаете, почему фантастику не считают серьезной литературой?

– Мне кажется, здесь есть небольшая доля лукавства со стороны тех, кто заявляет, что фантастика – чистая развлекаловка. Ведь если копнуть чуть поглубже, то даже при Советском Союзе, сколько бы нас ни уверяли, что он был самой читающей страной, проведение досуга с книжкой отнюдь не было самым распространенным. Я читал достаточно много, но таких было явное меньшинство. Сейчас те люди, что не любили читать, повзрослели, и им вроде бы по статусу стало положено читать «взрослые книжки». Есть некоторое количество имиджевых, раскрученных книг, которые постоянно на слуху и их модно читать. И по этой же причине возникает пренебрежительное отношение к фантастике – ведь так к ней относиться велит общественное мнение. Эти читатели становятся рабами стереотипов: ладно бы им просто не понравилось, но часто они ни одной фантастической книги в руках даже не держали.

– В последние годы резко упали тиражи переводной фантастики, а вот новых отечественных фантастов издают постоянно и не самыми маленькими тиражами. Как вы считаете, с чем это связано?

– У нас часто любят говорить, что фантастика и литература вообще находятся в кризисе. Но фантастика живет своей жизнью, и соотношение плохих и хороших книг всегда оставалось примерно одинаковым. Да, немало издается не слишком хороших книг, но ведь и раньше все было так же: я прекрасно помню, как еще в юности сталкивался с книгами, которые просто не мог читать. Но и западная литература в последнее время предлагает читателю не слишком много действительно выдающихся произведений, чаще писатели эксплуатируют старые идеи и сюжеты. А любому обществу свойственно тяготеть к своему, вот и получается, что из двух вариантов чаще выбирают более родное.

– А что вы хотите донести до читателей, какую цель перед собой ставите, сочиняя роман?

– В любой книге – и я говорю это абсолютно серьезно, – даже в тех, что, казалось бы, и слова доброго не стоят, содержится какая-либо мораль. Собственно, как и во всем происходящем вокруг нас: всегда есть смысл, тайный или явный, замечаем мы его или нет – уже другой вопрос. Задача писателя – сделать мораль романа достаточно сложной и четкой, а уж сможет ли и захочет ли ее увидеть читатель, зависит только от него. Книгу можно прочесть по-разному. Возьмем, например «Мастера и Маргариту»: ее можно прочесть как озорные приключения в современной Булгакову Москве, воспринять сатирой на существовавшее тогда общество или читать эту книгу как философский роман – а можно увидеть всю картину в целом, благо она действительно многогранна. Так и мои книги можно читать как увлекательный фантастический боевик и получать от этого удовольствие, я буду только рад. Но в то же время я знаю по отзывам читателей, что многие из них находят в моих книгах что-то еще кроме динамики, видят скрытый за ней смысл, который я стараюсь вкладывать в свои произведения. Хотя я предпочитаю его не выпячивать и избегать менторского, поучающего тона. Мне хочется, чтобы читатели сами думали. Я задаю ситуацию, описываю историю, пытаюсь показать героев со всех возможных ракурсов. А почему тот или иной герой совершил какой-то поступок, был ли у него иной выбор и согласны ли вы с его действием, я оставляю судить вам, читателям. И я стараюсь избегать оценок «плохой-хороший», ведь вся история человечества показывает, что злодеями, как правило, назначались проигравшие. И даже такие истины я стараюсь не декларировать в тексте напрямую, а лишь демонстрировать между строк.

– Да, среди ваших персонажей сложно найти героев, которым можно было бы дать однозначную оценку. Вам не нравится писать о безупречных паладинах?

– Мне может быть интересен и такой герой. Но здесь есть нюанс: люди, которых можно было бы отнести к настоящим паладинам, редки. Личности, всегда поступающие бескорыстно, по велению совести, несущие только добро, встречаются в нашем мире нечасто. Возможно, мне пока просто не повезло встретить тех, кто оказался способен пронести через всю жизнь чистоту мыслей и поступков, но именно поэтому я не рискую даже попытаться создать такой образ. А в штампованных положительных героев – их как раз создать легко – мне не верится, и я не хочу плодить подобных персонажей.

– В то же время многие ваши герои обладают целым сонмом выдающихся качеств, что заставляет некоторых читателей обвинять их в нереалистичности┘

– Конечно, с одной стороны, многие писатели стараются сделать любимых героев такими, чтобы все женщины ахали, а мужчины скрипели зубами от зависти. И, очевидно, я не исключение. Но у моих героев есть принципы, осознание своей ответственности. Возможно, они несколько идеализированы, но такие личности всегда были. Именно на сильных лидерах всегда держатся государства. А почему в них не верят, на мой взгляд, достаточно очевидно. Любую историю каждый из читателей преломляет через призму собственного мировосприятия, и если среди окружения, друзей и знакомых не находится достаточно сильного человека, то поверить в существование такого будет нелегко. Но свою задачу как писателя я вижу еще и в том, чтобы оживить подобных героев и заставить даже скептически настроенного читателя в них поверить.

– В прошлом году у вас вышло три книги, а ведь писательство даже не ваш основной вид деятельности. Как вам удается так быстро работать?

– Может быть, это связано с тем, что я печатаю достаточно быстро. Но скорее дело в том, что мне нравится сам процесс, и когда я увлечен, время пролетает незаметно и не воспринимаешь это как работу. Думаю, так с любым делом – если работаешь на кураже, то все получается легко и быстро. Вот и удается выпускать примерно по книге в полгода, а иногда и чаще.

– Не могли бы вы описать процесс создания романа?

– Обычно сначала появляется какая-то общая идея, которая может быть сформулирована одним-двумя предложениями. Порой она приходит совершенно неожиданно. Как правило, я не бросаюсь сразу писать, как только она появляется, а если по прошествии времени мысль вернулась, значит, она была стоящей, и я начинаю думать, как и что хотел бы высказать на данную тему. Затем возникает четкий план книги – видимо, сказывается техническое образование, приучившее меня к системному подходу. Как правило, я примерно представляю, как развернутся события и чем все закончится, но только в общих чертах. Многие детали по ходу работы нередко меняются, а непосредственно финал романа я пишу, лишь когда остальной текст готов, ведь порой поведение героев способно изменить ход всей истории.

– В серии романов «Анклавы» вы пессимистично изобразили будущее человечества. Как вы думаете, что помогло бы избежать столь малоприятного исхода?

– Естественно, самая явная современная проблема – это исчерпание энергоресурсов. Она и сформировала мир «Анклавов». Но есть и вторая составляющая: кардинальное изменение демографической ситуации в мире. Причем у меня итог расписан еще очень оптимистично. Я специально разговаривал со специалистами по прогнозированию будущего, и они говорят, что имевшее место в моем мире бескровное «дружеское поглощение» Европы исламскими странами может и не состояться. И вот это будет совсем уж мрачным. Мне не хотелось уходить в «чернуху», но на данный момент я не вижу, что может принципиально переломить ход истории. Ведь пока что мы используем научные открытия едва ли не вековой давности, расширяем и разрабатываем их, но принципиального движения вперед не происходит┘