Владимир Колязин
Студенты Школы Буша способны освоить сложные произведения.
Фото с сайта www.hfs-berlin.de
К 150-летию Станиславского Школа-студия МХАТ устроила Фестиваль актерских школ мира, который получился очень разноплановым по представленным направлениям и методам обучения актеров. Немецкий вклад мог лишь на первый взгляд показаться скромным – свою работу показала только Берлинская школа драматического искусства имени Эрнста Буша. Но смотреть представленную ее студентами постановку «Казимира и Каролины» непременно стоило.
Немецкая актерская школа славится своей высокой техничностью, безукоризненной точностью передачи режиссерского замысла. А также масштабом личных актерских затрат, захватывающих нас, русских, умением добиться «эффекта перевоплощения» независимо от того, работает ли актер в координатах «школы отстранения» или «школы переживания». Вспомним Бруно Ганца – разве можно сказать, что при всем шарме и эффектности рисунка роли в координатах перевоплощения та или эта роль не была математически точно рассчитана и филигранно отточена? Вспомним Мартина Вуттке – кто возьмется утверждать, что при всем выверенном проведении брехтовской интеллектуальной дистанции игра его не окрашивалась глубоко субъективными интонациями, которые без переживания извлечь из глубины актерской души было бы невозможно?
Брехтовская школа после войны доминировала на восточнонемецкой сцене, не было и нет в Берлине театра, где не работали бы актеры этой школы. В Школе имени Эрнста Буша органично вписывались в систему преподавания «по Брехту» элементы метода Станиславского и Мейерхольда.
Ныне студенты Школы Буша представили в сыгранную не целиком, а этюдным методом «Казимира и Каролину» Эдена фон Хорвата. Ставил спектакль также выпускник режиссерского класса школы Корбиниан Шмидт. Если бы спектакль был сыгран теми же актерами на Малой сцене МХТ на русском языке, его можно было принять за работу здешней профессиональной труппы. Это не обман зрения или слуха – перед нами актеры высокого технического уровня, в каждую секунду знающие, ради чего они выполняют то или иное действие, применяют тот или иной брехтовский прием, создают широкую пластическую палитру. Ради чего они модулируют голосом, пользуются искусством психологической паузы, музыкальными секвенциями и самой музыкой.
Сюжет пьесы на первый взгляд по-брехтовски социален – классовое расслоение, удавка молодежной безработицы и трагизм безыдейного существования на уровне инстинктов. Но, как и должно быть у Хорвата, перед нами не агитка и не просвещение, а борьба внутренних инстинктивных потоков внутри молодого существа. Столкновение интересов мужчины и женщины, неспособность неокрепшего, попавшего в водоворот социального кризиса, чутко вибрирующего молодого организма выбраться наверх. Мы верим в полную силу грубоватой скованности, противоречивым порывам сознания и чувства Казимира (Давид Пакцад), нежной арлекинаде упивающейся своей свободой и созреванием в ней женщины куколки Каролины (Эстер Агрикола), отстраненной, холодноватой, углубленной внутрь душевного водоворота и созидания своего собственного душевного островка Эрны (Натали Тюге). Столь же индивидуализированными и социально четко очерченными предстают представители «правящего класса». Хорватовское интонирование чувств, мелодия боли, тоски и вызова смятенной, попранной души обволакивают пустое пространство и буквально не дают спокойно вздохнуть, забыться. Не дают отвлечься от этого трагикомического коктейля вызывающей страсти и гаснущих иллюзий, поруганных надежд и взрыва инстинктов, пограничных состояний, из-за чего все ходят как по острию ножа в предчувствии катастрофы.
То, что актеры-студенты способны освоить и одухотворить столь сложную, симфоническую партитуру, что их тело умеет творить чудеса, соединять гротеск с искренним чувством, обнадеживает. Немецкий театр, у которого и без того лучшая слава в Европе, в переживаемый им тяжкий момент смены поколений может быть пополнен блистательной сменой. Приезд студентов Школы имени Эрнста Буша еще раз подтвердил славу этой школы, дорожащей целостным наследием немецкого театра (Брехта, Лангхоффов, Бессона) и не отворачивающейся ни от чего, что способно оплодотворять ее богатый опыт. Славу ее не разрушил постмодернизм – он лишь оттачивает ее.
