Вера Цветкова.
Маэстро на собственном юбилее: то ли задумалось, то ли взгрустнулось.
Фото предоставлено пресс-службой МГАСО
Павел КОГАН – дирижер с мировым именем, многолетний руководитель Московского государственного академического симфонического оркестра. Обозреватель «НГ» Вера ЦВЕТКОВА встретилась с Маэстро, чтобы поговорить о новом музыкальном сезоне, но разговор получился о жизни.
– Павел Леонидович, сезон начался, прошли первые концерты – остались ли вы довольны звучанием своего оркестра?
– Концерты прошли в обеих столицах, причем в Большом зале Санкт-Петербургской филармонии мы играли совместно с музыкантами Берлинского оркестра – горжусь этим содружеством, но вот насчет доволен... Такого не бывает. Когда руководитель творческого коллектива доволен – это плохой признак. Неудовлетворенность, как известно, лучший двигатель прогресса.
– Правильно ли я понимаю, что в ноябре будет исполняться не тот репертуар, что исполнялся в октябре?
– Разумеется, другой, у нас большое количество программ, которые чередуются. На ближайшем концерте 15-го числа в консерватории исполним произведения Шабрие, Лало и Берлиоза, через неделю – Моцарта, далее, уже в Зале имени Чайковского, прозвучит программа, составленная из полек, вальсов и маршей семейства Штраусов.
– Как удается справляться с таким количеством музыкантов? Разный возраст, разная школа, разная степень одаренности, разные характеры, наконец...
– Привычно, но сложно. Руководство людьми подразумевает организационный момент и определенные волевые действия – профессия дирижера авторитарна, он лидер по определению. С другой стороны, дирижируя, ты по большому счету играешь не на оркестре – на душах оркестрантов, ведь инструменты – это лишь рукотворные изделия, с помощью которых передаются чувства и ощущения. Все это очень тонкая материя.
– Ваши руки, конечно, застрахованы?
– Зачем? Ну, а что руки – они один из элементов дирижерского воздействия, отдельная деталь, тогда уж страховать надо все – глаза, корпус, мимику... Руки страхуют инструменталисты.
– Просто я знаю, что вы – заядлый автомобилист, а на дороге все может случиться...
– Автомобили – моя страсть, считаю себя продвинутым любителем. За свою долгую автомобильную карьеру – наверное, полувековую, в аварии я попадал раза два-три, и то не по своей вине. Кстати, вождению не учился – сел и поехал. Ритм жизни сегодня провоцирует жесткую езду: все безумно спешат, ты безумно спешишь, поэтому надо глядеть в оба и сдерживать себя. Самоконтроль за рулем должен быть на все сто, и тогда все будет нормально.
– Автомобиль – ваша единственная страсть помимо музыки?
– Есть еще увлечения. Несмотря на то что по роду деятельности объехал весь мир, я люблю путешествовать – не могу сидеть на одном месте, видимо, цыган по натуре. А еще я люблю механические часы – прибор с не одной сотней деталей, в который вложено столько человеческого разума! Авраам Брегет еще в XVIII веке придумал деталь, которая позволяет уменьшить силу гравитации и дает часам более точный ход, – ну не гениальное изобретение? Если что-то коллекционировать – то часы.
– Классический музыкант (вы же начинали как скрипач?), любящий технику – оригинально!
– Я люблю технику, но и ужасаюсь, что люди перестают сами мыслить, что уже есть компьютеры, которые могут писать музыку. Появилась опасная грань, переступив которую мы рискуем превратиться из людей в человекообразных. Технический прогресс привел к тому, что мы перестали писать письма. Кто из нас помнит, когда последний раз посылал рукописное письмо по почте? Два слова по электронке или СМС, смайлик – все. То есть у человечества больше не будет громадного культурного пласта – писем, дневников... Перешли на чтение электронных книг, которое хуже, чем секс в презервативе; электронная книга – это и не книга вовсе, а текст на электронном носителе. Общение ушло в ноль – помню, в родительском доме каждый день у нас собирались люди, не было вечера, чтобы кто-то не заглянул... Время было другое, не было карьерной – коммерческой гонки, люди тянулись друг к другу, стремились помочь друг другу. Сегодня все процессы идут намного быстрее. Раньше на протяжении двух-трех поколений мало что менялось, а теперь сколько всего изменилось только на протяжении одной моей жизни! И, конечно, сейчас время скороспелок во всем – вообще удивляюсь, как дети-то по-прежнему появляются через девять месяцев, а не через две недели.
– Аморальность современной жизни вас пугает?
– Разумеется, пугает. Все доступно и легко – кроме нормальных человеческих отношений. Подростки стали заказывать родителей – мамка на дискотеку не пустила или с мальчиком не позволяет встречаться, ну и... Спина у меня как-то заболела – стал искать в Интернете массаж и не смог найти: сотни предложений, но исключительно массажа эротического. С трудом нашел через знакомых обычный лечебный. Студентки престижных вузов подрабатывают проституцией и не стесняются этого... Такое и раньше существовало, но сегодня это перешло в здоровое общество. Когда пороки становятся общепринятой повседневностью – конечно, это пугает.
– Это вы еще телевизор не смотрите!
– Смотрю новости, мне хватает. Я застал время, когда существовало два канала, работали они с девяти утра до десяти вечера. Показывали там спектакли, концерты, учебные программы, но в основном – поля Кубани, встречи с комбайнерами и выступления генсека. Тем не менее в те тоталитарные времена государство пропагандировало классическое музыкальное искусство – шли постоянные радиотрансляции великих произведений в замечательном исполнении, вследствие чего простые люди разбирались в классическом искусстве и любили его. Классическая музыка вызывает положительные эмоции, обладает духовной силой воздействия, меняет личность в лучшую сторону. Я за такую пропаганду, и хорошо бы ее возродить.
– Боюсь, с этим проехали... Может сегодня выжить классическая музыка без денег?
– Аксиома, что большие государственные вложения в культуру на постоянной основе необходимы, и так заведено во всем мире. Последние годы ведущие российские коллективы получают грантовое обеспечение от государства. Кстати, на президентском совете Путин сказал, что в 2013 году необходимо увеличить финансирование на культуру. Хорошо бы чиновники отнеслись к этому как к императиву.
– А не было мысли самому войти в какую-нибудь структуру вроде Общественной палаты или Координационного совета?
– Распыляться я не могу и не хочу. Числиться – не мой тип отношений, а что-то конкретное делать – где же взять время, которое расписано на годы вперед (я, например, могу сказать, что делаю в ноябре 14-го года – мы с оркестром выступаем в Америке). А потом, политика и культура – разные вещи. Я от политики бегу как можно дальше. Деятели культуры должны заниматься своим делом и не лезть в политику, интересоваться – да, но не более того. Везде должны быть профессионалы.
– Не лучше ли заниматься своим делом в стабильной стране?
– Очень важно играть на своем поле – и в прямом, и в переносном смысле слова. Я долгое время работал в Америке – что касается профессионализма, налаженности дела, им можно только позавидовать, но всю жизнь меня преследует мечта – чтобы жилось и работалось лучше всего у себя дома. Есть старые горы, устоявшиеся, и есть молодые, где процессы все время идут; Россия – молодые горы, и они когда-нибудь устоятся. Конечно, хочется стабильности, в том числе и в общественном сознании, – я вообще не люблю какого бы то ни было экстрима – левого, правого, высокого, низкого. На Западе существует импульс законопослушания на генетическом уровне, у нас его нет. Швейцарской конфедерации лет 900, а у нас крепостное право полтораста лет как отменили – миг по историческим меркам. Потом 70 лет держали за глотку железной хваткой, потом 90-е с синдромом выпущенного джинна, когда не было дня, чтобы не стреляли... Кстати, я думаю, для полуторамиллиардного Китая его нынешняя политическая система – единственно возможная: жестокий контроль государства при либеральной экономической политике. Представляете, что станет со всем миром, если там отпустить вожжи?
– Насчет старых гор – Америке 200 лет, а Израиль так вообще существует с 48-го года прошлого века – у них-то все получилось?
– Штаты – уникальное образование, изначально построенное все-таки приехавшими из Европы англосаксами, а не крепостными русскими мужиками. Израиль – мощная страна, созданная в короткие сроки на колоссальном энтузиазме съехавшимися со всего мира евреями. Россия – страна гигантская, нужно время и, может быть, не одно поколение... Другое дело, что терять времени нельзя, нужно определять направления развития, отслеживать исполнение и обязательно просвещать народ. Не думаю, что быдлом легче управлять, в какой-то момент быдло становится неуправляемым, – лучше иметь дело со стабильным цивилизованным обществом, к которому и надо стремиться.
