Андрей Хрипин
Елена Башкирова: "В Иерусалиме мы играем не для себя, а для публики".
Фото пресс-службы фестиваля
Музыкальная жизнь Иерусалима небогата, поэтому меломаны весь год ждут осени, когда начинается Международный фестиваль камерной музыки Елены Башкировой. Нынешний 15-й фестиваль стал своеобразным «Русским сезоном» – за две недели музыканты со всей планеты (около трети с российскими корнями) представили практически всю антологию русской музыки от Глинки до Тарнопольского. Потомственная пианистка Башкирова совсем юной уехала на Запад, отказавшись от диплома советской консерватории. Записала эталонные диски со своим первым мужем Гидоном Кремером, играла под управлением Серджиу Челибидаке, Пьера Булеза, Зубина Мета, Джеймса Конлона, Семена Бычкова, сотрудничала с Анной Нетребко, основала в Берлине ансамбль «Метрополис». Сегодня ей, первоклассному музыканту, на редкость удается роль жены гения – все преимущества семейного и творческого союза с гражданином мира, дирижером Даниэлем Баренбоймом она приносит на алтарь музыки. Во время фестиваля с Еленой БАШКИРОВОЙ встретился и поговорил Андрей ХРИПИН.
– Елена, почему камерная музыка и почему Израиль?
– Подчеркну: не просто Израиль, а именно Иерусалим. Израиль – это политика, проблемы, Иерусалим – колыбель всех культур, магнетическое место для всего человечества. Но светская европейская культура находится здесь на постоянном спаде. Центр культурной жизни давно и прочно в Тель-Авиве. Да, здесь есть свой оркестр, еще какие-то музыкальные коллективы, театры, но по сравнению с бурлящей культурной жизнью Тель-Авива все это не впечатляет. При большой концентрации в Израиле музыкантов жители Иерусалима испытывают самый настоящий музыкальный голод. Наши музыканты приезжают сюда с особым удовольствием, потому что чувствуют, как их ждут, как им благодарны. Мы и играем здесь по-другому – не для себя, а для этой публики, что у нас, музыкантов, случается довольно редко. Как они готовы к восприятию «трудной», новой музыки – просто потрясающе! Причем в большинстве своем весьма пожилые люди.
Почему камерная музыка? Да потому, что это и есть душа музыки. В Европе камерная музыка сейчас на подъеме, прежде всего инструментальные жанры. Опять в моде квартетные вечера, огромное количество небольших камерных фестивалей или просто серий. Правда, гораздо меньше интерес к камерному вокальному исполнительству. Даже такой традиционно вокальный город, как Вена, с трудом заполняет залы на лидерабенды, если только это не какие-то брендовые имена. Думаю, интерес вернется – просто надо, чтобы очень знаменитые певцы начали это делать в больших количествах. На нашем фестивале традицией стал некий гибридный вариант, когда в каждом концерте инструментальная музыка сочетается с вокальной в пропорции примерно 3:1.
 На фестиваль приглашают разнообразные, но высококлассные коллективы. Фото с сайта www.jcmf.org.il |
– Как начинался фестиваль?
– Наш фестиваль во многом счастливая случайность. Лет 17 назад я была здесь в гостях, мой муж что-то дирижировал и играл. В антракте одного из концертов подошли местные музыковеды-журналисты с сетованиями на скудость музыкальной жизни в Иерусалиме и попросили сделать у них фестиваль. Первое, что я сделала, – уточнила, осуществимо ли это с точки зрения местной логистики. Заручилась согласием Миши Майского и Ефима Бронфмана, честно сказала, что, кроме музыки, ничего не будет: ни денег, ни шума, ни светской тусовки. Энтузиазм проявили все мои друзья и партнеры. Безусловно, на нас работала и магия святого места. После двух лет подготовки в 1998 году провели первый фестиваль, который получил неожиданно громкий успех у публики. Сначала концерты проходили в маленьком Театре Хан на 250 мест, но уже на второй год фестиваль переместился в только что отремонтированный Золотой зал дружбы Союза христианской молодежи (YMCA). У этого зала давняя, еще с британских времен, традиция прямых радиотрансляций.
– Есть ощущение, что далеко не каждый музыкант может быть приглашен сюда. Как вы собираете свой творческий состав?
– Всегда по-разному. Очень часто по рекомендации коллег – профессионалов высокой пробы, которым доверяешь по умолчанию, – в таких случаях солист приглашается без предварительного прослушивания. Кого-то сама слышу в концертах или на фестивалях, с кем-то совместно играю. Иногда коллега приводит с собой коллегу, а учитель – ученика. К нам приезжают не за тусовкой или большими деньгами, а просто ради самой музыки и радости творчества. У нас по-домашнему уютно, просто и демократично. К нам приезжают самые великие исполнители современности – в этом году, например, Гидон Кремер, Андраш Шиф, Николай Цнайдер, и как же они рады, что здесь нет гламурного шоу селебрити, на которое они часто обречены в Европе. Им здесь хорошо, и они, как правило, возвращаются.
– Кто вам помогает организовывать фестиваль?
– Моя команда, маленькая, но сплоченная. Программу и кастинг европейских артистов делаю я сама. Что касается «местных кадров», то в Израиле отличные традиции преподавания, много первоклассных струнников и пианистов. Но, поскольку я здесь не живу и не могу знать текущей картины во всей полноте, мне помогают израильские коллеги, в частности, наш многолетний исполнительный директор Хана Манх. Бюджет минимальный, у нас никто не играет за гонорар – и этот «коммунизм» идет только на пользу музыке.
– Каков принцип составления программ?
– У нас всегда есть главная тема, «красная нить». Одна, но чаще две-три. Первый фестиваль был своеобразным путешествием по миру, мы представили самые разные народы и страны, их национальную музыку. Например, был вечер, целиком посвященный Иерусалиму, – звучали «Прибытие Царицы Савской» из оратории «Соломон» Генделя в четырехручной фортепианной транскрипции и «Семь слов Спасителя на Кресте» Гайдна. В дальнейшем были темы вариаций, юмора в музыке, музыкальных династий, «Учителя и ученики», «Восточная Европа», «Вена», «Ранний стиль» и «Поздний стиль», то есть первые и последние опусы композиторов. В прошлом году играли Бетховена и композиторов – узников Терезиенштадта. Нынче у нас «русский дух» плюс Шуберт и Дебюсси; концерт открытия был посвящен памяти Брижитт Анжерер.
– А был ли выпуск фестиваля, когда исполнялась только современная музыка?
– Нет и не будет. У нас звучит огромное количество современной и новейшей музыки, но я не считаю необходимым обособлять современную музыку в отдельное гетто. Современные сочинения должны исполняться наряду с классическими, хорошо известными, чтобы возникало естественное ощущение эволюции и контекста. Важен баланс. С 2004 года мы ввели традицию заказывать для фестиваля новые сочинения ведущим композиторам разных стран. Первым был Йорг Хёлле, он написал очень хороший секстет. Потом Бетти Оливер, Маттиас Пинчер, много израильских композиторов. Эллиот Картер создал специально для нас свой флейтовый концерт (практически к своему 100-летию). В этом году состоялась мировая премьера вокально-инструментальной сюрреалистической пьесы, которую мы заказали российскому азербайджанцу Фараджу Караеву. Пьеса называется «Сказка сказок, или Вчерашнее завтра» и была создана на текст сказки, сочиненной его дочерью в детстве. Вокальная партия в этом опусе – еще одна модификация легендарного шёнбергского шпрехгезанга.
– Многие фестивали «плодятся и размножаются». А ваш?
– Израиль – страна маленькая, если мы начнем ездить к публике с «доставкой на дом», публика перестанет ездить к нам. Те масштабы и пропорции, которых мы уже достигли, кажутся достаточными. Правда, мы «размножились» за границей – начали проводить «филиал» нашего фестиваля в Берлине, в Еврейском музее, где играем еврейских композиторов, которые обычно тесно связаны с Германией. Однажды мы рискнули сделать выездной концерт фестиваля в Москве – это был подарок от Иерусалима. Но как все оказалось сложно. Чтобы что-то запустить, везде нужно было платить огромное количество денег, все процедуры неразумные и громоздкие. Россия – огромная страна, но по ней постоянно ездят – играют, поют и танцуют – одни и те же люди, готовые выделывать невообразимые вещи, чтобы только оставаться на плаву. Но при всем при том России повезло гораздо больше, чем тому же Китаю, в котором за столько лет культурной революции просто стерли целый пласт населения, который можно назвать интеллигенцией. У них, к примеру, не считается плохим тоном поглощать пищу и перемещаться по залу во время концерта. В России сама ментальность и традиции воспитания не дают, слава богу, погибнуть думающей культурной публике.
